Перестройка моды

М.Б. Были еще «секретисты» – поклонники группы «Секрет»… У нас подобные группы «ностальгистов» и «поклонников» тусовались на «Яшке», но винтажный стиль все-таки победил эстетику узких галстуков и бабочек у девочек, которые фанатели этими группами именно в 85-87-х годах, и это тоже привело многих к моделированию себя и костюмов. Вы не пересекались с ними?

А.Б. Институтские годы украшались поездками в Москву, где во время проведения Фестиваля молодежи и студентов я присутствовал уже оформленным в этот стиль. А занимались мы с товарищами тем, что на Красной площади менялись с иностранными делегатами значками. Как дети – сороки, падкие на все блестящее. И там-то я впервые увидел живого перформансиста Германа Виноградова, который разгуливал со своими железными трубами и гремел ими возле музея имени Ленина – инопланетное было зрелище. Очень впечатлило меня и окружающих, но мы с Виноградовым тогда не познакомились.

В тот момент пришло понимание, что мне с моим новым образом невозможно жить в Норильске. Так я оказался в городе Сочи, куда меня пригласили работать в театральную лабораторию отдела культуры. Сочи меня потряс: одновременно предоставлялась возможность мало работать и валяться на пляжах. К тому же, неподалеку в горах находился мой любимый снег: из пляжной зоны перемещаться на вертолете в заснеженные горные курорты! Такой образ жизни соответствовал моим представлениям о сказке. И эта сказка, вместе с поисками жизненной истины, привела в сочинский Театр моды Жанны Дмитриевны Лебедевой, который находился при Доме моделей. Туда меня зазвал мой друг Андрей Григорьев-Апполонов, там служивший. В его стенах ставились шоу и показы под «половецкие пляски» из оперы «Князь Игорь» Бородина. Одежда представляла собой эксклюзивный отшив из рельефного трикотажа для индивидуально-эстетического оберега. Это был театр и тусовка вокруг и внутри.

Параллельно службе в театре, собралась группа художников, которую мы назвали «Салон свободных художников», и по воскресениям устраивали выставки и хеппенинги. Появился самиздатовский журнал «Карякатекали», производное от фразы «коряки тикали»!

Был эпизод, который назывался «Белый крест», когда был сооружен из картона огромный картонный крест и вокруг него образовалось интуитивное действие. Сбежалось население и журналисты, а мы их развлекали чтением стихов. В Театре я продержался не более трех месяцев, благодаря чему приобрел огромное количество новых друзей. Мои работы начали продаваться, и вырученные деньги повысили уровень комфортности сказочного приключения. Затем эта сказка привела к тому, что я познакомился и с группой «Браво» и с Жанной Агузаровой. Они приезжали на гастроли с какими-то металлистами, которые гремели и бухали, а потом выходила Жанна.

Директором группы был Сергей Гагарин, а тогда я выглядел так: розовые кеды, салатовые брюки из синтетического мохера, как сейчас помню, фирмы «Чикаго». В огромном трикотажном темно-синем пиджаке и с рыжими, выжженными солнцем волосами, подстриженными под каре.

Конечно, мимо такого сказочного героя пройти было сложно, но проходил не Сережа, а я… Он-то как раз сидел на лавочке, возле служебного входа в Летний Театр, и удивленным голосом спросил у меня и моих нарядных подружек: «И откуда же это такое красивое?» А сам он был в фиолетовых носках и фиолетовых же штиблетах, в великолепной рубашке с бегемотиками. Группа «Браво» только что вернулась из Финляндии, и этот аромат вокруг Сергея витал. Завязался разговор, поскольку таких ярких персонажей в ноосферах курорта и столицы наблюдалось очень мало; все было сразу ясно по внешнему виду. Так мы подружились и получили доступ к ауре той, чьими поклонниками мы являлись годами. А позднее, когда группа в очередной раз приезжала на гастроли, тусовались на одних и тех же пляжах и стали друзьями с Костей саксофонистом и Тимуром Муртазаевым. Жанна тогда ходила под квадратными пиджаками и на голове носила светлую косу с белым бантом. Я ей подарил салатовые шнурки, которые незамедлительно украсили ее черные мужские ботинки. Жанна всегда была как птица Феникс, таким летящим ультраэксцентричным ракетоносителем. А на перформанс-сцене такой же жар-птицей мне видится Катя Рыжикова со своими сигналами шаманизма. И вот так и получалось: что нашаманишь, то и получишь. Как танцевал под «Браво», так «полное браво» и получил. О, я вам хочу сказать, что именно Сочи оставил чудовищные воспоминания об агрессии на юге нашей страны. Я бы сказал, что там преобладала армянская традиция общения, поскольку группы армян пытались как-то на территории доминировать и наводить порядки в рамках собственного понимания. Делали это очень агрессивно, и в Сочи, как нефиг делать, можно было быть избитым за особый внешний вид. Но местные русские – те, кто подстраивался под армянскую доминанту, были более жестокими.