Перестройка моды

М.Б. Когда начались первые выезды на Запад?

К.Ф. Сразу после «Совинцентра». Как снежный ком все нарастало. Многие стали ездить, первыми были художники и музыканты. Меня пригласили на фестиваль советского авангардного искусства в Югославию, который организовала Лена Курляндцева (советский искусствовед и журналист, активно содействовавший рок-культуре и молодым художникам – прим автора-составителя). Это был огромный фестиваль, где показывали живопись, моду и музыку. К тому времени я уже делала очень профессиональные вещи. В показе участвовали профессиональные модели: тогда я уже понимала, что когда твою вещь показывают профессиональные манекенщицы, это кардинально меняет ее восприятие. И вещь уже воспринимается как профессиональная мода. Мы там произвели фурор. В основном туда поехали киношники, актеры, а из модельеров была только я.

Потом был фестиваль в Голландии, показ который устраивала Света Куницына. Это был большой фестиваль европейской моды в Гааге с участием европейских домов, в котором тоже так получилось, что я была единственным представителем от России. Там уже обязательно нужно было показать платье невесты. Моя невеста была роскошная, царская, такая Марфа Собакина, жена Ивана Грозного.

В Англии был показ в галерее «Либерти», это такая же как галерея «Лафайет» в Париже. Показ был приурочен к премьере фильма, снятого ВВС, «Мисс Москва» кажется. Они сняли в «Совинцентре» мой показ и вмонтировали туда отрывок из него, очень хорошо снятый с кусками крупных планов.

М.Б. Поступали предложения поработать на Западе?

К.Ф. Об этом речи не было. Мы приезжали сами по себе яркие звезды. Тогда я бы и не согласилась. У меня такие предложения возникли в начале девяностых и в Париже, и в Милане. Я от них отказалась. Меня такие предложения отпугивали. Мне не хотелось пришивать пуговицы. Работать на кого-то я не хотела. Можно сказать, я себя сохранила. У них своих модельеров хватает там.

М.Б. При этом я помню, что приключения с модой продолжались. Братья Полушкины рассказывали, что именно они нашли подмосковное шапито, где потом Глеб Косоруков снимал коллекцию, пошитую из рок-принтов с футболок. Тогда это было свежо и, можно сказать, первые в уже России откровенно фешн-съемки. А когда вы поняли, что не хотите больше заниматься модой?

К.Ф. Все девяностые годы я серьезно занималась коллекциями, показами, фестивалями, делала костюмы для клипов и фильмов. Это уже были более отточенные коллекции, хотя я по-прежнему все шила сама. В девяностые о нас начала писать русская пресса, и у меня появились первые русские клиенты. Общаться с ними было довольно странно. Иностранцы ведь были очень продвинутые ребята. А тут появились новые русские жены, правда, симпатичные, еще не испорченные: красивые интеллигентные девушки, но не имевшие представления об авангарде. Я им шила вечерние платья, они покупали с удовольствием. Стали появляться русские клиенты, пресса, телевидение. Все было почетно. Уважение появилось.

Но потом появился глянец. Модные журналы начали открываться с огромной помпой – первым был «Космополитен», потом «Вог», «Эль». В каждом из этих журналов была большая статья про меня, что было, конечно, приятно. Они устраивали шикарные съемки, брали у меня вещи, сочетали их с фирменными, все было достойно. Но в какой-то момент они меня возненавидели. Я сейчас поняла, почему. Потому что я не стала зарабатывать деньги. И иногда вела себя по отношению к ним довольно цинично.

Обижались они на меня. Было почему, по причинам от меня независящим.

Например, на открытие журнала «Вог» приехала Изабелла Блоу – икона стиля всех времен и народов, величайший модный критик. Мы встретились у Даши Разумихиной на квартире. Она была феноменально одета: в пальто без рукавов из нежно-розовой страусиной кожи с отделкой нежно-лимонным мехом, с огромным шлейфом. На голове у нее была шляпа от Филиппа Трейси, с двумя перьями в виде рогов. Она сидела как выставка. Лувр! Я зашла туда с вещами для съемки репортажа о русской альтернативной моде для журнала Sundy Times. И она сделала потрясающую съемку с Глебом Косоруковым и Владимиром Фридкесом. Одна из них – моя обложка. Там были не только мои вещи, но и шляпы Виолетты Литвиновой. Блоу была в восторге, ей все дико понравилось, что для меня высочайшая степень признания. И, по-моему, из-за этих съемок она не пошла на эту вечеринку «Бога»…

И таких прецедентов было много. Мне все меньше хотелось заниматься модой, и все больше было пошлости и китча в мире моды. Пришли люди, которые в моде ничего не понимают, но с огромными амбициями и напором. И я поняла, что в моде здесь ничего больше не будет. Начали открываться дизайнерские показы, которые к моде не имели отношения, очень провинциальные по стилю, содранные со среднестатистических картинок.

Мне стало так противно и скучно, и я просто забила на это.