Перестройка моды

Почему так? Мне кажется, дело в том, что в феномене альтернативной моды не было моды как таковой. Было выражение жизненной позиции, протест, перформанс. После годов молчания и унификации люди учились выражать себя во внешнем мире, и самый простой, близкий к телу и одновременно заметный способ для этого – одежда.

А потом люди научились, выразились, и разошлись каждый по своим делам. Альтернативная одежда была духом времени, Zeitgeist, а потом стала неактуальна. Появились другие точки разлома: анимация, стрит-арт, интернет. И дух времени улетел туда, а я отправилась за ним.

Сергей Борисов

11. Сергей Борисов, 1986 год. Из архива автора

Фотограф. Активный участник андеграунда восьмидесятых. Через его студию «50а» прошел практически весь эшелон столичной богемы перестроечных времен. В девяностых был совладельцем культового клуба «Эрмитаж» в одноименном московском сквере.

С.Б. Фотографией я стал заниматься с момента, когда родители на двенадцатый день рождения подарили мне фотоаппарат «Смена». Затем в фотокружке в московском городском Доме пионеров. По сравнению с теми же восьмидесятыми, заниматься фотографией в шестидесятые было намного проще, это было достаточно стабильное время для Союза, и все это стоило копейки.

Мы жили вчетвером в восьмиметровой комнате, в коммуналке возле Рижского вокзала. Дома условий не было никаких, поэтому я поднимался на третий этаж к соседу дяде Володе. Фестиваль 57-го года я не застал, поскольку детей на этот период рекомендовалось эвакуировать, но, в принципе, я так или иначе ездил в лагеря ежегодно, и для меня эвакуация не имела принципиального значения. Хотя слухи во дворе шептали о том, что будет очень много шпионов, которые будут закладывать взрывчатку, и чтобы дети ни в коем случае не брали из рук иностранцев жвачку, поскольку она будет непременно отравлена… Двоюродные сестры потом с восторгом что-то вспоминали, но я был слишком маленьким, чтобы серьезно этим интересоваться.

К тому времени я уже занимался в кружке. Причем в кружок мы пошли вместе с двоюродным братом. Кружок вел знаменитый Израиль Исаакович Гольдберг. Там мы учились композиции кадра, технике проявки и печати. Приносили фотографии и Израиль Исаакович отмечал ошибки. Но основная учеба шла в спорах между ребятами. Откровенно говоря, я комплексовал со своей «Сменой» перед ребятами лучше экипированными. Для кружка я иногда просил дядю Володю разрешить мне что-то снять его широкоформатными «Любителем» или «Москвой». Впрочем, прозаниматься долго фотографией не получилось, потому что меня унесло новым увлечением – археологией. От того же Дома пионеров организовывались выезды на раскопки и в них участвовали ребята из кружков. Увлечение раскопками разбавляло школьные годы, которых стало одиннадцать, вместо десяти. К ним прилагалась синяя гимназическая форма, с ремнем. И этой формы было два вида – хлопчатобумажная и шерстяная. Догадываюсь, каких усилий потребовало это у моей мамы, но она все-таки купила мне шерстяную, которая считалась престижней.

М.Б. Фотография отошла на второй план?

С.Б. Фотография при этом заглохла; дядя Володя заболел, в фотокружок как-то неудобно, дома негде. Чтобы поступить в институт, надо было иметь рабочий стаж два года, и я устроился в Театр Советской Армии, поскольку он был не так далеко. И учился днем, а вечером работал осветителем. Там меня приняли в комсомол. Секретарем была, по-моему, актриса Алена Покровская, а простыми комсомольцами, служившими в армейской команде театра, были Сергей Шакуров, Сергей Никоненко и другие, ныне небезызвестные люди. А вот фотографией я там занимался с Сергеем Реусенко, тоже служившем, с которым после театра не общался.

М.Б. Работать в тот период надо было обязательно?

С.Б. Вышел указ про двухлетний стаж, необходимый для поступления в институт. Возможно, были крутые люди, которые могли это дело обойти, но я к крутым не относился, да и работа в театре мне нравилась. К тому моменту нас разуплотнили и мы переехали в Останкино, на улицу Королева. Ситуация изменилась, двухкомнатная квартира казалась раем и мать сияла от счастья. Экспедиции закончились, сложился другой уровень общения, который украшался гуляниями по ВДНХ. В итоге я поступил, несмотря на чудовищный конкурс, в институт Культуры на отделение Культпросветработы. Специализация режиссер народного театра. Учеба давала отсрочку от армии и все казалось прекрасным. Но случилось так, что однажды я сжег свой комсомольский билет. Это была глупая бравада, и с высоты прожитых лет, думаю, что если подобное делать, то тогда уж на Красной площади…