Перевал

Они рассмеялись. Лори сказала, что ей надо отлучиться, чтобы помочь Барбаре, своей ассистентке, оформить документы и счета. Ева подняла глаза на Бена. В своей черной льняной сорочке и белых брюках он выглядел неотразимо. Он все еще обнимал ее, а затем слегка ущипнул.

— Я так тобой горжусь, — сказал он ей.

— О, прекрати.

— Если бы ты слышала, что говорили люди. Они были потрясены.

— Неужели?

— О, они сказали, что такого угощения еще не было ни на одной выставке.

Она шутливо замахнулась на него.

— Нет, честно. Все были под большим впечатлением. Вон тех волков-ангелов ты могла бы продать раз двадцать. Видишь ту даму из Лос-Анджелеса, в красном платье и сережках? Она стояла у картины около десяти минут, не отводя взгляда. Она была растрогана до слез.

— Это не обязательно хороший знак.

— Неправда. Ей понравилась эта картина. У нее был момент катарсиса[6].

Ева улыбнулась и поцеловала его.

— Я тебя люблю, — тихо произнесла она.

Они поужинали в ресторане в компании Лори и ее нового друга, Роберта, который работал в области высоких технологий для военных. Ему так часто приходилось ездить в Лос-Аламос на закрытые секретные конференции и заседания, что он, наверное, не позволял себе даже думать о своей работе. Он был худой и невысокий, носил очки в золотой оправе. Заостренное к подбородку лицо выглядело несколько утомленным. Роберт имел привычку забрасывать собеседника интересными фактами, заводя любой разговор в тупик. Бен смешно его копировал.

— Вы знаете, сколько людей живет на планете? — спросил их Роберт, когда они ели крем-брюле.

Все забыли.

— Шесть миллиардов.

Он на секунду замолчал, чтобы дать им возможность переварить информацию.

— А сколько птиц живет на Земле?

Никто не мог ответить и на этот вопрос.

— Сто миллиардов.

Роберт сделал паузу, чтобы до всех дошел смысл сказанного.

— Вы знаете, сколько места на планете занимает океан, а сколько суша?

— Нет, — улыбаясь, сказал Бен. — Но у меня предчувствие, что мы сейчас узнаем.

Роберт проигнорировал его иронию. Ева перехватила взгляд Бена, стараясь не рассмеяться.

— Одна треть — суша, а две трети — океан. Что это означает?

Он опять выдержал паузу. Бен, сама серьезность, наклонился вперед, делая вид, что боится пропустить ответ Роберта, но на самом деле он коснулся колена Евы, чтобы рассмешить ее.

— Две целых пять десятых птицы на акр земли, — продолжил демонстрацию своих познаний Роберт.

Все постарались принять удивленный вид, чтобы по их лицам было понятно: «Надо же!»

— Где Лори их находит? — спросил Бен после ужина, когда они поднимались по склону к машине. — Я хочу сказать, что она видит в нем такого особенного?

— Она говорит, что он великолепный любовник.

— Нет, правда?! Ничего себе! Он ей нашептывает милые цифры и пикантные факты на ушко?

— Да, это лучшая из прелюдий к сексу.

— Ты так думаешь?

— Абсолютно уверена.

Бен подумал немного, а потом прикоснулся губами к ее уху.

— Ты знаешь, что барона очень легко превратить в барана?

Ева в шутку тихо простонала.

— Все, что нам осталось, это сменить «о» на «а».

— Прекрати.

Какое-то время они беззаботно болтали, прислушиваясь, как их шаги гулко отдаются эхом. Рука Бена уютно покоилась на ее талии. Ночь была ясной. Совсем скоро ожидались морозы. Стояло межсезонье: зима вот-вот должна была сменить осень. «Бог мой, мы вместе уже почти год. А если считать с момента нашей встречи в Нью-Йорке, то два», — подумала Ева. Иногда время, казалось, пролетало незаметно, как один миг. Но временами оно растягивалось на вечность.

Ева не ожидала, что их отношения сложатся так легко. Она с самого начала знала, что Бен склонен к грусти. Иногда она задавала себе вопрос, не эта ли его черта привлекла ее больше всего? Она никогда не попадалась на эту удочку раньше, но знала, что женщины, оказавшись в роли спасительницы, часто принимают чувство жалости за любовь. Они воспринимают это как испытание, рассуждая приблизительно так: «Только я могу помочь ему. Только мне удастся сделать его счастливым и стать ему светом в окошке». Ева была уверена, что не такая, но кто знает себя до конца?

Справедливости ради, Бена трудно было отнести к тем мужчинам, которые всегда пребывают в глубокой печали. Ева предпочитала думать, что влюбилась в человека, которого рассмотрела за маской грусти. Бен день за днем все чаще избавлялся от этой маски и был, как сегодня, веселым, легким, остроумным. Когда у него было такое настроение, Ева не могла и представить, что есть человек, более идеально подходящий ей.