Перевал

Эти несколько дней были очень странными. Они вдвоем все время проводили вместе. Никогда в жизни такого раньше не было, потому что Куперы всегда отправлялись на отдых всей семьей, как тогда на «Перевал». Сначала Джошу было непривычно ощущать, что Эбби и мама впервые не проводят каникулы с ним. Отец тоже добавил напряженности: первое время он вел себя очень сдержанно, словно не знал, что ему делать и о чем говорить с собственным сыном.

Сначала было решено, что Джош полетит к бабушке в Канзас, а потом отправится в Санта-Фе, где проведет некоторое время с Евой и отцом. Конечно, это было бы немного странно: увидеть, как твой отец живет в чужой семье и не принадлежит тебе как раньше. Но на самом деле Джошу хотелось узнать, как складывается новая жизнь Бенджамина. Однако мама не на шутку взбунтовалась против такого плана, поэтому отец все поменял и снял коттедж на Кейп-Коде, на окраине Провинстауна. Дом был огромный. В нем хватило бы места для восьми, а то и девяти человек. Может, это был единственный дом, который оставался незанятым, а может, отец втайне надеялся, что Эбби и ее новый парень поменяют планы и поедут с ними.

Они никогда раньше здесь не бывали, и Джош не испытывал желания торопиться с возвращением домой. Провинстаун оказался большим курортом для геев, что Джоша абсолютно не беспокоило, но вечерами, когда они с отцом гуляли по улице, он представлял, как на них смотрят люди. Особенно когда отец, по своему обыкновению, обнимал сына за плечи. Джошу хотелось повесить на себя табличку с надписью: «Это мой отец, понятно?».

Уже по дороге сюда они, казалось, исчерпали все темы для беседы, потому что болтали только о нейтральных, ничего не значащих вещах, стараясь избегать разговоров о разводе. Это было, как если бы в комнате посадили слона и все делали вид, что не замечают его. Они поговорили о школе, о друзьях, о планах Джоша на следующий год (он еще не решил, какой колледж выбрать, потому что ему было все равно, но, наверное, остановится на университете в Нью-Йорке). Он знал, что отцу хотелось бы обсудить то, что произошло в их семье, но первые два дня он не осмеливался затрагивать эту тему. Джош уже сам хотел подтолкнуть его к разговору и сказать: «Все в порядке. Давай обсудим наши проблемы. Я не возражаю». Но он не стал этого делать, наблюдая, как бедняга мучается, не решаясь заговорить первым. Их общение зашло в тупик, и все, что им оставалось, — это болтать о погоде и всякой скукотище, о которой можно было прочитать в путеводителе.

— Оказывается, здесь останавливался Норманн Мейлер, — однажды утром сказал ему отец, когда они завтракали в маленькой кухне. Пахло так, словно какое-то существо давно уже испустило дух, но так и осталось лежать под полом.

— А кто такой Норманн Мейлер?

— Джош, ты разве не знаешь? Твоя мама была бы возмущена.

Джош пожал плечами.

— Он знаменитый садовод?

— Он один из величайших писателей Америки.

— А что он написал?

Наступила долгая пауза, а потом отец, виновато улыбнувшись, признался:

— Почему-то не могу припомнить ни одного названия, сынок.

— А ты читал его книги?

— Ни одной. Никогда. Только не говори об этом маме.

Наконец-то прошлым вечером они подошли к обсуждению «слона». По мнению Джоша, это было совсем не плохо. Ему только не очень нравились постоянные вопросы Бенджамина о том, как его сын себя чувствует. Наверное, он хотел, чтобы Джош ответил потоком жалоб и просьбой о назначении курса психотерапии или признался, что он держится из последних сил, хотя глубоко в душе его переполняет обида и гнев.

Но Джош не чувствовал ничего подобного. Конечно, постоянно видеть расстроенное лицо матери было не очень-то приятно. Особенно пару недель назад, когда они были в Монтане и она сорвалась. Джошу тогда пришлось сидеть все время возле нее и Эбби, пока они вдвоем рыдали не переставая.

Но правда была в том, что Джош не злился на своего отца, скорее он жалел его. Наверное, отец не был счастлив с мамой, поэтому ушел, но легче ему, похоже, не стало. Иногда Джош бросал на него неожиданный взгляд и замечал, каким несчастным выглядит Бенджамин. Джош понимал, как тяжело всем пережить этот период, но он не испытывал ненависти, не отвергал его только из-за того, что тот решил строить свою дальнейшую жизнь без них. Джош даже начал переживать, все ли в порядке с его психикой. Может, реакция Эбби более нормальная? Может, ему тоже надо было проплакать всю неделю, выкрикивая оскорбления и возмущенно доказывая отцу, какой же он плохой и ужасный, какой позор он навлек на семью и прочее.

Но Джош не испытывал таких эмоций. Он вообще не мог оценить свое отношение к происходящему. Временами ему бывало немного стыдно, а иногда его преследовало чувство вины, потому что он не возражал против ухода отца. Как ужасно, что он вынужден признаться в этом самому себе! Но таково было положение дел. Если бы не реакция окружающих на их семейное несчастье, Джош бы честно признался, что ему все равно.