Перевал

Вот только даже этого у него не получилось. Если поначалу поддерживающие атаку самоходки и совершенно теряющиеся на их фоне противотанковые орудия вели огонь исключительно осколочно-фугасными снарядами, то подойдя ближе, СУ-76 неожиданно перешли на шрапнель. Не ту шрапнель, что постоянно упоминают нахватавшиеся верхушек популярные писатели и журналисты, а настоящую – снаряды с готовыми поражающими элементами.

В пику писакам Крастер увидел разницу весьма наглядно. Меж ним и самоходкой вспухло белесое облако – и неведомая сила вышибла у него из рук карабин и сорвала каску, подняв вокруг облако пыли.

Напуганный почти до мокрых штанов лейтенант сидел на дне окопа на заднице и дикими глазами рассматривал кевларовые нити, торчащие из порванного поражающим элементом шлема. Лейтенанту изрядно повезло, шрапнельная пуля ударила по касательной. И его везение на этом не закончилось. Прикрывший лицо лейтенанта карабин поймал аж две такие пули – в ресивер и ствольную накладку. Оружие Крастера пришло в полную негодность, теперь он мог воспользоваться только пистолетом и М72, однако сам лейтенант не получил ни царапины.

Это было просто знаком свыше, туз в рукаве не сработал, так что требовалось ждать новой сдачи.

– Взвод, это Мародер-два! Слушай мою команду! Немедленно отходим в рощу Длинная, подловим самоходки там! NCO проследить за подчиненными, раненых не бросать!

Все трое сержантов один за другим подтвердили по радиостанции, что поняли приказ.

Несмотря на шестерых раненых, большинство из которых образовались уже вне окопов, выбираясь ползком по слишком мелким, чтобы спасти от осколков, ходам сообщения и за их пределами, взвод выбрался из ловушки довольно удачно. Убит был только один человек – попавший под близкий взрыв осколочно-фугасного снаряда Харпер, везение которого наконец закончилось. М4А1 погибшего Каннистрато, которым был вооружен парень, не пострадал, так что Крастер снова обзавелся полноценным оружием. И даже более того, поскольку снять с трупа патронташ с выстрелами к подствольнику лейтенант тоже не поленился.

Дорога была каждая секунда, в соседней роще требовалось срочно думать, принять атаку пехоты коммунистов тут, как он решил, давая команду на отход, или все же не рисковать и, пока есть время, отходить к Ближней.

После небольших колебаний разум возобладал, и лейтенант выбрал второй вариант…

* * *

Лейтенант Крастер лежал укрытый в ложбинке за крупным камнем и смотрел в синее небо августа 1950 года. Подходила к концу его седьмая жизнь. Ядро взвода не добежало до опушки Ближней буквально чуть-чуть. И ладно бы морпехов накрыли огнем только из одного стрелкового оружия. Самые шустрые и бесшабашные из корейцев, успевшие проскочив рощу насквозь и увидеть спины взвода, точностью стрельбы не блеснули. Дело решили обошедшие рощу самоходки.

Их появления Крастер даже не заметил. За спиной грохнуло, и вокруг наступила тьма. Когда лейтенант очнулся, он уже лежал в укрытии с перемотанными бинтом ногами. Тоже раненный в левую ногу Швед укрывался рядом. Неподалёку от них среди свежих воронок были видны полдюжины убитых морпехов, ещё несколько трупов были беспорядочно раскиданы выше, показывая путь остальных морских пехотинцев к такой близкой опушке.

Соренсен верно угадал мысли пришедшего в себя лейтенанта, после того как тот нашел в себе силы осмотреться.

– Мы в жопе, сэр.

– Остался кто живой из парней, док?

– Дюжина или чуть больше в лесу укрылась. Остальные все тут на склоне валяются.

– Взводный сержант, командиры отделений?

– О’Нил жив, даже кого-то из раненых вынес. Если не ошибаюсь, то сержанта Келли. Кэмпбелл убит, снаряд прямо под ноги угодил. Снизу до бронежилета все в лохматину.

Крастер лапнул рукой подсумок с радиостанцией.

– Радиостанция моя где?

– Разбита, выбросил, когда вытаскивал. У Кэмпбелла не смотрел, там не было смысла.

– Спасибо, док. – Крастер откинулся на землю. Ему хотелось по-настоящему выть, все должно было случиться совсем не так.

– Не за что, сэр. – Санитар так же расслабленно лежал рядом. – Это всего лишь мой долг.

– А мой вот долг был побеждать… – Крастера, что только что видел торчавшие из травы спины в «Коричневом койоте»[60], одолел жесткий приступ самоедства.

Санитар, впрочем, сочувствия ему не выразил, жёстко высказавшись и даже не повернув голову, чтобы при этом взглянуть на командира.

– Стыдитесь, сэр. Для выполнения своего долга вы сделали что могли. Вам всего лишь чуточку не повезло. Без танков мы бы отбились.

Значение этих слов Крастер понял не сразу и даже не нашелся, что сказать в ответ, сумев только найти в траве и пожать руку санитара.

– Спасибо, Швед. Сам-то как?

– Кусок голени шрапнелью вырвало. Ползать могу, стрелять могу, а вот ходить и бегать – с этим скверно.

– А пострелять нам придется. Сдаваться в плен нам никак нельзя. – Подбодренный словами санитара 2-го класса Военно-морских сил США Гилберта Френсиса Соренсена лейтенант стремительно приходил в себя. То, что он снова и снова оказывался в кабине падающего вертолета, не имело никакого значения. Следующего раза могло и не быть.