Перевал Волкова

После этой новости старушка больше ничего уже и не видела, и не слышала толком, так сильно напугалась. Когда подошла её очередь к прилавку, машинально произнесла привычную скороговорку: буханку чёрного, пол-литра молока, пакет дешёвых макарон, килограмм сахару, триста грамм «Китикету» на развес. Если денег не хватало, многие сельчане продукты в райповском магазине брали в долг под запись в тетрадку, но Марья Никитична никогда так не поступала, потому что не была уверена, что сможет потом долг отдать. У старушки заранее было посчитано, во сколько ей обойдётся сегодняшняя покупка, и припасена вся сумма без сдачи.

– Марья Никитична, пряники кирилловские привезли! Мягонькие! Возьми хоть грамм двести! Что ты всё только Мусю балуешь? И себя иногда надо! – певуче окая, присоветовала сердобольная продавщица Ирочка, незамужняя ещё девушка.

– Спасибо, Иринка! Дров телегу купила, а пенсия-то ещё не скоро, так потом побалуюсь, – поблагодарила Марья Никитична, а мыслями уже перенеслась домой: скорей, скорей снимать злосчастный магнит со счётчика! Ну как прямо сейчас приедут контролёры, тогда позор-то какой! Да и денег, может, столько насчитают, что вовек не расплатиться. А если насовсем отрежут от свету? Страхи, пуще холодного ветра, гнали Никитичну домой. Погодка стояла не из лучших: февральские морозы, да ещё и с вьюгами.

Закинув сумку в избу, Марья Никитична включила на мосту лампочку и начала снимать магнит с электросчётчика, однако сделать это оказалось не так-то просто. Магнит настолько крепко «присосался» к металлу, что Никитична своими высохшими, как старые корни, пальцами лишь с великим трудом смогла отцепить увесистый кругляш. И тут же её худую и длинную, будто вица, руку, словно какой-то неведомой силой, потянуло вниз – под счётчиком стоял пустой газовый баллон, и вот к нему-то тут же и прилип магнит.

– Ох ты господи! Наказал Бог за воровство! Точно, точно от свету отрежут, – ругала сама себя Марья Никитична, тщетно пытаясь оторвать магнит теперь уже от баллона с газом.

Она совсем выбилась из сил, намучалась, а тут ещё и под валенок попал снег, принесённый на ногах с улицы. Марья Никитична поскользнулась и пребольно хлопнулась лбом о баллон, в глазах потемнело, она осела на пол без сознания, а баллон упал на неё сверху.

* * *

… Хитрость, как сэкономить на электричестве, Марье Никитичне подсказал сосед – Анатолий. Они были ровесники, вместе учились в школе, а потом работали всю жизнь бок о бок на ферме: он – слесарем, а она – дояркой. Внук привёз Анатолию два магнита: один в сарай, где поросята стоят, а другой – в дом. Недавно Анатолий поросят нарушил, после чего и поделился с соседкой куском свиной вырезки и ненужным теперь магнитом. Он жалел Марью, как умеют жалеть одиноких баб только деревенские мужики-ровесники: навещал время от времени, слегка присматривал за её нехитрым домашним хозяйством, помогал, чем мог, стараясь не вызвать пересудов в деревне – злые языки в дурных головах всегда найдутся и старикам любовный роман пришьют.

Анатолий был женат, но супруга его, Танюха, против помощи соседке не возражала. Она и сама Марью жалела, но по-своему, по-женски. Муж-то у Никитичны умер еще при советской власти: от сахарного диабета, тогда эту болезнь толком лечить и в городах-то не умели, что уж про деревни говорить… Сын в 90-е поехал на заработки в Москву да там и сгинул – зарезали в драке. Вот так и осталась Марья одна-одинёшенька на всём белом свете.

А свой «белый свет» Марья Никитична воровала вынужденно: газа в деревне не было, хотя газопровод и проходил прямо за речкой, но деревня считалась бесперспективной, и люди по старинке топили русские печи, а еду готовили на электроплитках или покупали газ в баллонах. Марье, как пенсионерке, полагалась льгота на электричество и компенсация за оплату дров, но даже с их учётом её крошечной пенсии едва-едва хватало на хлеб с маслом да на «Китикет» для колченогой и толстобрюхой Муськи.

Кошка появилась у Марьи Никитичны случайно лет пять назад. В соседней деревне умер одинокий старик, его избу дальние родственники продали, а кошку выгнали вон. Однажды утром после Рождества Марья Никитична вышла в заулок, а у дровяника сидел пушистый колобок с кривыми ножками и ритмично мявкал. «Бродяжка, – поняла Никитична. – Выкинули».

– Экой пёс тебя навязал, – выругала она кошку, впрочем, беззлобно. – Иди вон к Анатолею. Я старуха бедная, мне тебя кормить нечем. А он поросят держит. Нанимайся к нему крыс в сарае ловить.