Перевернутый. Шут

В этот же день Феликс Мариус Ле Мойн уволил Элизу, не заплатив ей за последний проведенный в доме месяц и оставив без рекомендательного письма. После случившегося Марье какое-то время провела с бабушкой Эбби Боул Ле Мойн, которая приложила все усилия, чтобы эмоционально поддержать ребенка и помочь все забыть. Но душевные раны, нанесенные жестокой гувернанткой, продолжали оставаться открытыми на протяжении несколько лет.

Энни приложила много усилий, чтобы показать Марье, что ей нечего бояться и она не причинит ей вреда и боли, и спустя несколько месяцев Марье смогла полностью довериться новой гувернантке, которая заняла место матери в жизни девочки. Случай с гувернанткой скорее всего был единственным, когда Феликс Мариус Ле Мойн выполнил свой отцовский долг. После он даже не старался уделять больше времени Марье, и все быстро вернулось на круги своя. Конечно, Марье много раз предпринимала попытки общения с отцом с намерением сблизиться с ним, но они не увенчались успехом, и в скором времени девушка сдалась, чувствуя, что она разговаривает не с человеком, а со стенкой.

Феликс Мариус Ле Мойн был вначале против помолвки своей дочери с Франсуа Дорн де Сент-Джули, но, немного подумав, дал паре свои благословения, при этом сказав потом Марье, что она могла бы составить партию и получше.

– Отец, прошу прощения, но я считаю, что будет лучше, если я не буду присутствовать на обеде. Я себя неважно чувствую, к тому же, – начала объяснять Марье, – я нахожусь не в лучших отношениях с Флорентом Пардайян де Дондрон, и мой жених, Франсуа Дорн де Сент-Джули, настаивает на том, чтобы я избегала общества Флорента, неважно, в компании людей или наедине.

– Я сказал, что это приказ! – разозлился отец. – Как моя дочь, ты не можешь ослушаться моих приказов, ты должна молча повиноваться.

– Но отец! – воскликнула Марье – Вы же сами прекрасно знаете, как ко мне относится Флорент Пардайян де Дондрон. Он совершенно не соблюдает приличий.

– Он нормально к тебе относится, не выдумывай, – закатил глаза Феликс Мариус Ле Мойн, направляясь к двери. – Если тебе дорога твоя честь и ты не хочешь, чтобы я силой усадил тебя за стол, то тебе лучше прийти, – с последними словами он открыл дверь и, выйдя в коридор, захлопнул ее за собой.

– Госпожа, может быть, не все так и плохо, – подала голос служанка, неуверенно обращаясь к Марье. – У меня, конечно, нет права вмешиваться в ваши дела, но я считаю, что если соблюдать спокойствие и не делать резких движений, то все может пройти благополучно. К тому же вы отдали свою руку и сердце Франсуа Дорн де Сент-Джули, и я не думаю, что Флорент Пардайян де Дондрон посмеет что-либо предпринять.

– В том-то и дело, что он уже пересек все возможные границы приличия, Сюзанна, – Марье тяжело вздохнула. – Флорент знает, что я отдала только свою руку, а мое сердце, возможно, свободно. Он предпринимает все новые и новые попытки завладеть им, неважно, я хочу этого или нет.

– Разве вы не любите Франсуа? – удивилась Сюзанна, одной рукой удерживая длинные заплетенные волосы на голове Марье, а другой потянувшись к коробочке с заколками, стоявшей рядом на столе.

– Я не могу тебе на это ответить, Сюзанна, ради своей собственной безопасности и ради безопасности Франсуа. Но одно я могу сказать точно, что я давно отдала свое сердце человеку, для которого готова на все, – улыбка появилась на губах Марье, а на щеках выступил легкий румянец. – Этот человек не знает, что он владеет моим сердцем, и не знает, что при каждой нашей встрече оно готово выпрыгнуть из груди, а желание ощущать его руки на мне прожигает меня. Он не знает, что меня все еще преследуют воспоминания и что я все еще пытаюсь собрать себя по частям, – девушка снова вздохнула. – Ах, какой же я бред несу.

– Нет, нет, что вы, госпожа! – воскликнула служанка, заканчивая работать над прической Марье. – Я уверена, что вы правильно поступили, приняв предложение Франсуа Дорн де Сент-Джули. Я не думаю, что можно найти мужчину лучше и достойнее его, – Сюзанна протянула зеркало девушке. – Вы хорошо друг другу подходите.

– Спасибо, – улыбнулась Марье, одобряя работу служанки. – Я надеюсь, что ты права, Сюзанна, – на последнем предложении голос девушки дрогнул и улыбка пропала с ее лица. Поблагодарив, она приказала оставить ее одну, и как только все удалились, подошла к письменному столику, стоявшему около окна с видом на город. Выдвинув один из ящиков, Марье достала маленькую шкатулку и, открыв ее, вынула серебряную подвеску с цепочкой со светло-голубым камешком. Позади подвески на металле были две буквы: P.M.

Марье не смогла сдержать улыбки, после чего она надела цепочку себе на шею и, взяв зеркало в руки, посмотрела, как она выглядит. Светло-голубой камушек подчеркивал голубые глаза девушки и подходил под ее нежно-голубое платье с длинными белыми рукавами.