Перевёрнутая чаша. Рассказы

Монстры, с которыми так легко сражаться в виртуальности…Сейчас они все воплотятся в одно мощное чудовище, которое поглотит её и не заметит… В последнюю минуту перед смертью, говорят, проносится вся жизнь. Ванжерина сжала руки до боли. Что-то острое впилось в ладонь. Она взглянула на руку – кольцо Прану было покрыто шипами. Капельки крови свились в ниточку и устремились вверх. Затем нитка стала превращаться в алую веревку, увеличиваться в размерах, извиваться змеей вокруг её тела. Она отчетливо увидела змеиную пасть и почувствовала боль в глазах. «Прощайте, мои друзья, которые никогда не узнают обо мне всей правды. Прощай, Прану, наверно, я все-таки тебя любила. Без всяких условий и заклинаний». Последний всхлип удушья, последний крик…

Сегодня выходной. Почти наступила зима. Скоро Рождество, мы с Сашкой и друзьями опять поедем на каникулы в Париж, Новый Год, я скучаю по Сашке, вот уже месяц его не видел. Сегодня хочется слушать только классическую музыку. Без слов, мыслей… Вечером – блюзы в «Китайском лётчике». Я уже сдружился с некоторыми завсегдатаями, это довольно престижный элитный клуб. Хорошо, спокойно… Похоже на аутотренинг. Всю эту гармонию нарушает звонок в дверь. Но ведь еще утро… Лениво тащусь, открываю. Стоит Анна. Похудевшая. Я её не видел год, но она стала еще прекраснее. Не знаю, что сказать, начинаю по-глупому помогать ей раздеваться, все еще не говоря ни слова. Она что-то пытается обозначить движением губ, но я закрываю ей рот поцелуем. Я спокоен и равнодушен… Да, пока не узнал, что такое любить. Любовь и Париж вечны…

2001 г.

Лиловый фрак

Маугли моей души

На перроне, прямо напротив двери запыхавшегося вагона, тускло поблёскивала лужа. Проводница с недовольным видом протирала поручни, брезгливо переступая с ноги на ногу. Одинокий воробушек из распуганной стаи храбро пытался склевать несколько семечек, выброшенных чьей-то рукой из открытого окна.

Припекало по-весеннему обманчивое солнце, но раздумывать было некогда, стоянка всего пятнадцать минут, и Лиля торопливо протянула смятый билет с паспортом. Ей предстояло провести в дороге остаток дня, а там… Там её ожидает что-то, пока неясное и туманное, которое манит нас в юности призрачными надеждами, шепча успокоительно сладкую песню.

Она закинула спортивную сумку на площадку и приготовилась прыгнуть сама. Неожиданно сверху ей подали руку, помогая преодолеть последние ступеньки. Она мельком взглянула на незнакомца, буркнула что-то вроде «благодарю» и пошла в свое купе. Купе ей было совсем не по карману, но других билетов не было, а послезавтра ей предстояло предварительное собеседование, и она хотела полистать некоторые книжки, не особенно отвлекаясь на снующих взад-вперед пассажиров.

Купе было едва прикрыто, на нижней полке, одиноко заправленной по всем правилам железнодорожного этикета, лежала книжка Камю. Похоже, вяло подумала она, мне действительно повезло. Попутчик или попутчица будет читать эту экзистенциальную заумь, а я тихо мирно доеду до Петербурга.

Она скинула сумку, покрутив онемевшее плечо. Да, знание – это не только сила, но и тяжесть, особенно когда его приходится носить все время с собой. Опять эта привычка всё анализировать и ехидничать по любому поводу, одёрнула она себя.

Поезд начал подавать признаки жизни, дернулся, дверь купе дернулась вслед за ним, щелкнув задвижкой. За окном медленно набирали скорость удаляющиеся желтые постройки вокзала, и Лиле стало немного грустно оттого, что между жизнью прежней и жизнью новой оставался лишь небольшой промежуток времени в ограниченном поездом пространстве. С той стороны постучали, что было, по меньшей мере, странно. Графское воспитание, да и только.

– Да-да, входите!

Лиля как будто даже и не удивилась, увидев своего недавнего помощника по прыжкам во чрево поезда.

– Добрый день, барышня. Оказывается, мы с вами попутчики.