Читаем Перевёрнутый мир полностью

5. Собственная связность потока информации, т. е. отсутствие (или плавность) изменений самого состава информации, вводимой в сеть. Резкие изменения этого состава, однако, вызываются социальными сдвигами, природными катаклизмами и т. п. Сами темпы и характер изменений различны в разных субкультурах, например, в мужской и женской: женская традиционнее, в мужскую новации проникают легче. Особо изменчивы молодежная и детская субкультуры, поскольку они построены в известной мерс на оппозиции субкультурам взрослых.

6. Функциональная взаимозависимость, густота связей элементов культурной информации. “Понятно, — пишет Э.В.Соколов, — что чем больше интересов связано с данным элементом культуры, тем большим числом связей он соединен с остальными ее элементами, тем с большей силой он будет удерживаться. В результате новаторства и заимствований количество элементов в культуре общества всегда несколько больше того, которое может быть в ней прочно удержано. Поэтому между элементами культуры возникает своеобразная конкуренция, в результате которой более изолированные элементы оказываются вытесненными” (Соколов 1972). Здесь в своеобразном преломлении выдвигается проблема сравнительной ценности элементов культуры.

7. Организованность, под которой подразумевается не просто наличие порядка, структурности в системе, а специфические параметры этой организованности: жесткость структуры и сложность. Жесткость структуры выражается в институционализации, в наличии и строгости регламентаций, стандартов. Сложность выражается в разнообразии и многообразии элементов и в наличии иерархии, соподчиненности элементов. Такой системе выпадение одного из элементов наносит меньший ущерб. С другой стороны, в системах с жесткой структурой и сложным строением, с наличием управляющих элементов, изменения, если уж происходят, то рывком, т. е. оказываются более полными и спазматическими.

Перспективы разработки. Многие параметры, показательные для характеристики этих условий и включаемых ими факторов, доступны формализации и измерению, равно как и общая оценка стабильности. Последняя сводится к измерению близости (сходства) комплексов и соотнесению результатов с временем изменений. Такой подход потребует сложных и трудоемких подсчетов, а следовательно, — более интенсивного привлечения ЭВМ. В ряде случаев для раскрытия' механизмом преемственности и ее нарушений в рамках этих условий потребуется привлечение данных социальной психологии, этнографии, семиотики. Открываются новые возможности контактов с другими науками. Но главное, что открывается в такой постановке — это подступ к объективному решению основного парадокса культурного развития (проблемы смены культур) со всей доступной на нынешнем уровне науки полнотой.

Возможности применения. Предложенная здесь концепция имеет две основных возможности применения.

А. Теоретическое применение. С помощью этого механизма можно объяснять те разрывы в культурной преемственности и те культурные изменения, которые до сих пор оставались загадочными или имели плохие объяснения. Так, археологи часто сетуют на необъяснимость резкой смены погребального обряда при отсутствии смены населения. Объяснением могут оказаться и коммуникационные факторы, связанные с изменением демографической ситуации. Если это было общество, в котором молодежь стала часто уходить из общины и оседать на новом месте, у археологов нет надежды найти там точное повторение погребальных сооружений исходного очага: молодежь могла и не успеть “натренироваться” на родине в проведении похорон. Подобные объяснения могут оказаться полезными в археологии, этнологии, истории культуры.

Б. Прагматическое применение. Приводя в движение те или иные блоки выявленного механизма, можно осуществлять “мягкое” (т. е. косвенное) руководство культурой — вместо повелений или запретов просто изменять условия ее развития. Такое руководство окажется и более действенным.

Перейти на страницу:

Все книги серии Археолог и культура

Перевёрнутый мир
Перевёрнутый мир

Автор, известный профессор археологии из Петербурга, рассказывает о своем противостоянии с советской судебно-следственной системой и о своем "путешествии" в тюрьму и лагерь в начале 1980-х годов. Но, раскрывая нарушения гражданских прав, автор выступает не просто как жертва тоталитарной репрессивной машины. Он подошел к теме как ученый, попавший в трудную научную экспедицию и готовый исследовать малодоступную среду. В криминальном мире он нашел много аналогий с первобытным обществом и заинтересовался причинами такого сходства. Это вывело его на интересные мысли о природе человека, о пороках нашей пенитенциарной системы и о характере нашего современного общества. Книга вызвала дискуссию в науке, к тексту приложены мнения видных ученых. Книга наверняка заинтересует не только социологов, антропологов и этнографов, но и всех, кто сталкивался с проблемой преступления и наказания.

Лев Самуилович Клейн

Публицистика

Похожие книги

Гордиться, а не каяться!
Гордиться, а не каяться!

Новый проект от автора бестселлера «Настольная книга сталиниста». Ошеломляющие открытия ведущего исследователя Сталинской эпохи, который, один из немногих, получил доступ к засекреченным архивным фондам Сталина, Ежова и Берии. Сенсационная версия ключевых событий XX века, основанная не на грязных антисоветских мифах, а на изучении подлинных документов.Почему Сталин в отличие от нынешних временщиков не нуждался в «партии власти» и фактически объявил войну партократам? Существовал ли в реальности заговор Тухачевского? Кто променял нефть на Родину? Какую войну проиграл СССР? Почему в ожесточенной борьбе за власть, разгоревшейся в последние годы жизни Сталина и сразу после его смерти, победили не те, кого сам он хотел видеть во главе страны после себя, а самозваные лже-«наследники», втайне ненавидевшие сталинизм и предавшие дело и память Вождя при первой возможности? И есть ли основания подозревать «ближний круг» Сталина в его убийстве?Отвечая на самые сложные и спорные вопросы отечественной истории, эта книга убедительно доказывает: что бы там ни врали враги народа, подлинная история СССР дает повод не для самобичеваний и осуждения, а для благодарности — оглядываясь назад, на великую Сталинскую эпоху, мы должны гордиться, а не каяться!

Юрий Николаевич Жуков

Публицистика / История / Политика / Образование и наука / Документальное
«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов
«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов

За двести долгих лет их называли по-разному — военными агентами, корреспондентами, атташе. В начале XIX века в «корпусе военных дипломатов» были губернаторы, министры, руководители Генерального штаба, командующие округами и флотами, известные военачальники. Но в большинстве своем в русской, а позже и в советской армиях на военно-дипломатическую работу старались отбирать наиболее образованных, порядочных, опытных офицеров, имеющих богатый жизненный и профессиональный опыт. Среди них было много заслуженных командиров — фронтовиков, удостоенных высоких наград. Так случилось после Русско-японской войны 1904–1905 годов. И после Великой Отечественной войны 1941–1945 годов на работу в зарубежные страны отправилось немало Героев Советского Союза, офицеров, награжденных орденами и медалями. Этим людям, их нередко героической деятельности посвящена книга.

Михаил Ефимович Болтунов

Документальная литература / Публицистика / Документальное