Перевод: Плеть Предателя (СИ)

Муллдуос прервал, " Император утверждает, что мы нуждаемся в нем, а он нуждается в нас. Я не желаю выбирать. Я до сих пор говорю, что мы можем использовать Силдун. '

Брайлар проигнорировал его. "Вы можете попытаться завоевать его, но делайте это на ваш страх и риск. Высокий - это Ватиниос Стоунхук, называемый Хьюспир. Хьюспир занимается логистикой. Что, по общему признанию, оказалось более легкой задачей с тех пор, как наша компания может справиться с более... тонкими делами. И Муллдуос поддерживает дисциплину и готовность нашей небольшой группы. Оба лейтенанта консультируют меня по вопросам стратегии.'

Муллдуос сказал, 'На эти советы вы не обращаете внимания.'

" Это преимущество быть капитаном. И как вы двое поняли, это наш новый писарь-резидент, Аркамондос.'

Хьюспир кивнул. Маллдуос даже не пошевелился. Я сел на скамейку, и Брайлар обратился к лейтенантам. 'Значит, мы готовы двигаться дальше?'

Маллдуос откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. "Звучит логично. Для меня.'

Хьюспир сказал: "Мы ждали только вашего приезда, капитан. Вы ... " - Он остановился, направил глаза на меня, прежде чем вернуться к Брайлару - " выполнили все, что вы надеялись сделать в вашем путешествии?'

- Да, действительно. Вендерро и Глессвик охраняют наш новый груз. Проследите, чтобы они хорошо сделали работу." - Он окатил Маллдуоса острым взглядом. "Это включает в себя логистику и дисциплину. Мы скоро спустимся, свободны.'

Маллдуос постоял, склонил голову и вышел, а Хьюспир последовал за ним.

Брайлар сидел на кровати. Слышалось шуршание веревок, которыми кровать была туго подтянута. Я не был совсем уверен, что делать, поэтому сидел и ждал. Он сложил руки за головой и посмотрел на меня. 'У тебя есть перо и пергамент, да?'

Я кивнул, и он иронично сказал: 'Я не уверен, что ты мне нравишься, Аркамондос, ты слишком дерзок, но я, кажется, не могу изменить свое мнение о тебе. Тем не менее, мы должны восстановить что-то здесь. Я не просил тебя, потому что ты самый возвышенный писарь, и я не нанял тебя, потому что ты самый лирический; сделка была заключена, потому что ты, как известно, ничего не пропустил. Говорят, ты восприимчивый и быстрый. Я хочу, чтобы ты это доказал. Так что ... ничего не пропусти. Записывай все подряд. Независимо от того, насколько это может показаться вам бессмысленным и противоречащим в то время. Отступления, примечания, замечания. Все это. Но вы не должны загрязнять его поэзией. Это наша сделка. Это наше понимание. Тебя наняли записать все. Так что вынь ручку и чернила и запиши, что ты будешь делать сегодня на нашей встрече.'

Он закрыл глаза и заснул быстрее, чем я думал, даже до того, как я собрал свои письменные принадлежности. И спустя некоторое время, когда мое перо закончило царапать пергамент, связав краткий рассказ вместе, его глаза открылись снова, и он тут же вскинул голову. 'Отлично. И с этим, Арки, мой юный писец, мы должны это оставить и заполнить наши животы местной едой, такой, какой она есть. Завтра мы продолжим путь.'

Я посмотрел на него, наверное, несколько раз тупо моргнул, а потом спросил - " Дорога?'

'Да', - ответил он.

' Но ... но ты ничего об этом не сказал. Наш контракт...'

'Ты прав. Я этого не сделал. Я также не раскрывал никакой информации о том, где будут проводиться наши интервью. Вы предполагали, что они состоятся в Ривермосте. Как жаль. Но если вас ввели в заблуждение, вы, по крайней мере, частично виноваты в том, что не задаете более конкретных вопросов. Ты без жены и детей, да? С несколькими друзьями, я думаю.'

'Что бы вы ни думали, вы бросите все тут: в то время как вам заплатят достаточно хорошо за ваши услуги, а я могу дать вам что-то гораздо грандиознее, чем монеты. Известность. Слава за то, что был архивистом удивительнойистории. Я мог бы выбрать любого писца, чтобы записать это, но я выбрал тебя. Из числа многих. И ты будешь иметь редчайшие возможности записать что-то исключительное не понаслышке, а видеть самому. Пока я тебе расскажу вот о чем. Все империи рушатся. Все границы меняются. Все царства пропадают. Там, куда я тебя отвезу, ты станешь свидетелем смерти политика, истечение образа жизни, перерисовки карты. Что-то особенное и бесценное. Так что убери свой мрачный взгляд и давай съедим немного помоев Хоббина. Мой живот уже урчит.'

Капитан выбрал хорошо, даже если его тон и фразировка были обидны. Какую бы сдержанность я не имел, я бы не смог остаться в Ривермосте. Там у меня не было ни семьи, ни никого, кто знал бы меня как такового в течение многих лет, и никаких дружеских отношений какой-либо длительной продолжительности. Обещание быть частью чего-то большего, чем моя жизнь, что, по общему признанию, до сих пор не было заслуживающим внимания, было захватывающим, даже если мое участие ограничивалось наблюдением и записью. По крайней мере, это, вероятно, было чем то стоящим, чтобы написать об этом где-нибудь. И никто не отрицал этого. Если бы мне пришлось написать еще один отчет или история еще одного самодовольного торговца зерном, я мог бы пырнуть пером его в глаз.