Перевод показаний

и ничего кроме действий, которые они выполняют, чтобы выжить. Пережить момент, я уже говорил.

Я так о них думаю, и тогда думал так, что они существуют, пока еще могут ходить, а после ложатся на спину, на бок, и умирают.

Эта моя храбрость

A они тем временем ждали.

Хотя никто и не ждал, не было никого, ни детей, ни женщин. Мужчины женщины мальчики девочки все равны, и младенцы тоже, слушай младенцев, как они дышат, вслушайся в эти легкие, они у младенца, младенца семидесяти лет, младенец не может дышать, младенческие легкие. Что я должен был сделать. Я могу быть честным, могу нечестным. Кто возвращается в наш дом

Позвольте мне через это пройти, я смогу пройти через это. Так я сказал ему, всем им, таким начальствам, какие могли там быть. Скрывать-то тут нечего. Да ничего и не скроешь. Дом, у меня нет дома, поэтому я не могу отправиться туда. A родители, дедушки-бабушки есть. Тут нечего скрывать. Да ничего и не скроешь. Вы хотите этого от меня, если вы требуете

Так было сказано. Да, я сказал это им, я и от других это слышал

Голоса продолжаются. И пусть их. Что мы тут можем

«эти люди»

поделать. Я ничего и не мог, ничего другого. Приговора не было, никакого. Ho я все равно должен был отвечать, да.

Это не храбрость. Если они убьют меня

Станут пытать

И люди также присматривались. Конечно. Эти эмоции не спасают, они бессмысленны.

Наблюдение, оно ведь на пользу людям. Мы одобряем или нет, одобряем, отвергаем, осуждаем. Они могли бы начать с меня, наблюдать без определенной цели. Я говорил это им. Некоторые отвечали, что этих вопросов лучше не касаться, не вдаваться в подробности, видеть в них силу будущего, даже индивидуально, применяемую безопасностями при ведении дел, пусть даже ко мне

так что вот, это я и хотел сказать

мои движения, разговор с ними

да, это дураки, все знают, и заграничное начальство тоже, думающее так

21. «если обманным путем»

Ho те, кем мы были восприняты, они следят за нами, они следили за мной. Глаза их могут поблескивать. Последовательной характерной чертой являлся сардоницизм. Они не гневались, не раздражались. Это было за пределами персональной эмоции, но остается правдой, только пока не изменятся обстоятельства. Если мной/нами дается повод к непоследовательности, может иметь место эмоциональная перестройка, и в прошлом я часто давал повод к гневу. Наиболее распространенным эффектом было не непосредственное раздражение, но разочарование, разочарование индивидуального человека, не недоброжелательное. Однако вскоре оно сменялось нетерпением, затем раздражением, к тому же в нетерпении таится семя сардоницизма. Если сардоницизм неизменно является следствием, если мне известно, что это неизменная истина, тогда я могу смягчиться в отношении других, и я смягчился, думаю, что так. Что касается меня, я должен удерживать мою внутреннюю жизнь. Постоянная настороженность. Если меня останавливали, ошибка никогда не могла быть их, никогда их фабрикацией. Мои обстоятельства были опасны и трудны, так предполагалось. Они были обязаны предполагать так, пока интуитивно не постигали чего-то иного. Когда постижение занимало свое место, получало его, тогда я изменялся, становился враждебной силой, поскольку тогда, до того, представлял им себя обманным путем.

Я знаю, что это точка скрещения. Она может возникать на пути к свободе, к тому, что ошибочно считают свободой.

Эта идея необходима, чтобы сделать шаг, чтобы продвинуться за точку скрещения, прежде чем поставить себе задачу или взяться за нее.

Если я и продолжаю обманным путем.

Да, что тогда?

Это не обязательно порог к чему-то дальнейшему.

Другим предлагались побуждения. Мне нет. Меня не заставляли, не оказывали мне, на меня физическое давление. Этого не было. Могу сказать, что этого не было. K чему отрицать. Является ли это реальностью. Что ж, является, если существует реальность, то она такова.

Что же тогда эти другие голоса.

Другие голоса не прерываются никогда. Переменчивые элементы, иногда различимы слова. Люди здесь этих голосов не замечают. У них собственные мысли, углубленные мысли, глубоко, много, некоторые обладают стратегиями, существуют в рамках этих стратегий. Возможно, они достигли середины пути, уже, возможно дальше, скоро они пробудятся и заново вступят в мир. Я часть этого мира. Пока же, до той поры, они (не) могут меня воспринять.

Можно ли дозволить мне это?

Да, не как официальное разрешение, мне следует дозволить это не как официальное разрешение, я все равно уже здесь. Я здесь появился. Да, попутешествовал

22. «заступничество/отбор?»

Никто не считает ценность того, что мы делаем, преуменьшенной. Отбор был решен раньше, перед тем, как мы начали делать. To, что мы делаем, не менее неотъемлемо. Его не следует принижать, это уж любой ценой. Принизить то, что мы делаем, значит вонзить нож в сердцевину той культуры, которую называют их культурой. Я не говорю нашей.