Переводчик (Призраки ночи)

Второй демонстративно сжал зубы. По всей видимости, он уже вышел из первоначального шока, и сейчас, видимо, намеревался показать гяурам, как ведет себя в плену настоящий моджахед.

Что это были боевики, ни у кого из разведчиков сомнений не возникло…

— Какого Ахмадова? — спросил Романов. — Ахмадовых много…

— Бислана.

— Кто еще был в машине с женой Ахмадова?

— Так, бойцы.

Вдруг второй что-то резко и громко крикнул по-чеченски, и горец вжал голову в плечи, опустив взгляд на землю. Ясно было, что тот его о чем-то предостерег.

— Ты кто? — спросил второго Романов.

— Я правоверный мусульманин и вас, собак, рвать буду зубами пока жив… — яростно выкрикнул моджахед.

Романов знал человеческие души лучше многих и прекрасно понимал, что и этого он сможет расколоть, но ломать комедию ему, по всей видимости, долго не хотелось. Он просто повернулся, и крикнул:

— Дима!!!

Лунин мгновенно достал из кармана нож и, ухватив горца за глазницы, и задрав ему голову, одним ударом перерезал ему глотку. Брызнувшая кровь попала и на оставшегося чеченца. Тот отмахнулся, и его стала бить крупная дрожь. Он прекрасно понимал, что и его ждет та же участь…

— Он не гордый борз, — сказал Лунин, вытирая об одежду убитого свой нож. — Он жалкий шакал…

— Ну так что? — Романов снова уделил внимание своему собеседнику.

— Это заместитель Ахмадова… — сказал чеченец.

— A ты кто?

— Я Ширвани Чатигов, водитель Ахмадова.

— Ты же был не за рулем!

— Я поменялся. Устал очень…

— Куда ехали?

— На базу в горах.

— Где находится база? Можешь показать на карте?

— Могу.

Ему показали карту, а боевик показал место, где находится база.

— Сколько там человек?

— Человек двести.

— Где сам Ахмадов?

— Сейчас на базе. Вот, вез ему его жену — он ее уже три месяца не видел…

— Кому подчиняется Ахмадов?

— Басаев отвечает за наш район. Ему Ахмадов и подчиняется.

— B вашем отряде есть наемники?

— Есть. Человек двадцать.

— Арабы?

— Да. Есть два негра.

— Кто им платит?

— He знаю.

— Вообще, деньги в отряде есть?

— У Ахмадова есть. У него же бизнес был до войны…

— Тебе он платит?

— Счет идет, а деньги обещает дать после войны…

— Где есть у вас промежуточные базы или схроны с оружием и другими запасами?

— Еще две базы есть в районе Хал-Килоя. Знаю, есть схрон на кладбище Сельментаузена…

Ему снова показали карту, и он указал на карте все, что знал.

— Где сейчас Хаттаб?

— He знаю. Говорят, они после Улус-Керта вместе с Басаевым ушли на Ведено.

— Про остальных что знаешь?

— Гелаев был в Сааби-Хуторе, он туда Бислана на выручку звал, но мы не пошли. У нас тогда было мало патронов.

— Сам ты откуда?

— C Шатоя.

Допрос длился около получаса, но чеченец мало что знал, и для получения ценной информации был не пригоден. Закончив с ним говорить, Романов приказал ему лечь лицом на землю, и выстрелом из бесшумного пистолета убил его.

— Ну, чего смотрите? — повернулся Романов на разведчиков. — Никогда раньше не видели такого?

Казалось, что он был зол. На самом деле он был рад, что засада с ходу прошла удачно, без потерь и с результатом: в дипломате находился спутниковый телефон, с помощью которого можно было вскрыть сети управления чеченских боевиков, а в рюкзаке Нартова папка с документами и куча автоматных затворов…

Разведчики разошлись. Романов заткнул свой пистолет под разгрузку, и никто не видел, как у него тряслись руки.

Радист отправил на базу сообщение о результатах налета и координаты выявленных баз боевиков.

— Отдохнули? — спросил командир.

Олег, лежащий спиной на земле, понял, что пора вставать…

— Идем на пределе, — начал ставить задачу подполковник. — Кто будет отставать, того будем нести на руках. Постоянно вести наблюдение. Пошли…

Дозор ушел вперед и группа, чуть выждав, пошла следом. Для засады на колонну пришлось сделать лишний круг по горам, который вымотал разведчиков, и теперь группа должна была идти к цели по не запланированному ранее маршруту.

Ночь стояла темная — хоть глаз выколи. Олег несколько раз чуть не вывернул в каких-то ямах ноги, да чуть не сломал пару раз себе руки, падая на тех ямах. Помимо всего прочего он сейчас остро чувствовал, что сильно натер ноги, и стопы огнем горели, мешая нормально идти. Если вниз шли еще нормально, то дорога вверх забирала силы не по минутам, а буквально по секундам и он чувствовал, что скоро просто упадет и не сможет никогда встать. Олег кусал губы и тихо, почти про себя, подвывал, но шел не останавливаясь. Он уже перестал жмуриться — попадет ветка в глаз, ну и хрен с ним…

Появилась апатия ко всему происходящему, а вместе с ней и злость. Злость не человеческая, какая-то необычная. Еще никогда в жизни Олег не был так зол. Злость гнала его вперед и практически не давала ни о чем думать.

Впереди мелькала спина гранатометчика с сумкой для трех гранат — зеленые вышибные заряды торчали вверх и в стороны, и казалось, что впереди идет японский самурай с мечами на спине и рукоятками мечей вверх и в стороны.

Сзади тяжело дышал Романов. Сейчас он был человеком, и тоже уставал на глазах. Но Олег почему-то был уверен, что командир способен одолеть еще и не такие переходы.

— Ты как? — спросил Романов.