Переводчик (Призраки ночи)

— Вот сидят эти ублюдки в теплых кабинетах, попивают там кофе из маленькой фарфоровой чашки, и решают, как на этой войне можно зарабатывать деньги. Война для них бизнес и она у них co страданием, страхом и горем никак не ассоциируется. Война для них ассоциируется исключительно с деньгами и большими деньгами. Где-то здесь, вдали от их теплых кабинетов люди крошат в ночи друг друга, а они там считают прибыль. И им абсолютно плевать, что мы при этом чувствуем, им плевать, останемся мы живы или сдохнем здесь как собаки. Для них мы средство зарабатывания денег. Мы для них расходное средство. Пешки, которыми жертвуют. A вот если бы Басаев дошел бы до Москвы и взял бы эти зажравшиеся хари за уши…

— Тогда я бы уважал его всю оставшуюся жизнь, — сказал вдруг Романов. — Но он захватил больницу с невиновными людьми. Он убивал наших граждан. A это не подлежит прощению. B кругах спецподразделений ему заочно вынесен смертный приговор. И если он попадется в мои руки, я его убью так же, как я убиваю наемников. Убью даже в том случае, если командование прикажет мне взять его живьем. И так сделает каждый офицер спецназа ГРУ, спецназа BB, Альфы, Вымпела…

Олег удивленно посмотрел на Романова, как будто тот только что открыл ему страшную военную тайну.

— A что вы, Юрий Борисович, сделаете с теми, кто развязал эту войну? — Олег внимательно посмотрел в глаза Романова.

— Ничего, — ответил командир. — Им на верность я давал присягу. Кстати, и ты тоже.

— Я давал присягу Родине.

— Перестань. Ты и сам, как я вижу, уже прекрасно начал ориентироваться в таких понятиях, как патриотизм и целостность государства…

Олег замолчал. Он давно хотел выговориться перед Романовым и вот обстановка, наконец, позволила…

— Ты немного не правильно рассматриваешь аспект зарабатывания на войне денег, — сказал Романов. — A если ситуация такая, что не веди государство войну, оно теряло бы огромные деньги?

— Я не знаю. Как-то еще не думал об этом.

— Подумай, как будет время…

— Хорошо.

— Надеюсь, ты не отказываешься выполнять боевое задание? — спросил Романов.

— Я не отказываюсь. Я воюю против войны. Против тех, кто делает на ней деньги — против наемников, против тех, кто финансирует войну…

На горизонте появились первые проблески рассвета. Романов встал:

— Нужно идти к дороге. Подъем, разведка…

Лунин, с двумя бойцами, сел на тропу в полукилометре от основной группы — он должен был заранее предупреждать Романова о появлении на тропе путников. Остальные расположились у тропы, растянувшись по фронту метров на пятьдесят. Установили на всякий случай две мины MOH-50, выведя взрыватели на кнопку. Проверившись, отработав команды управления, стали ждать. Предположительно до появления или проводника или отряда боевиков, пожелавших лично увидеть «семерых воинов Аллаха», оставалось около часа-двух.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Позиция Олега была возле позиции Романова. От длительного бездействия на холоде Нартова начало трясти.

— Что, холодно? — усмехнулся Романов.

Олег кивнул. Серая мгла уже рассеялась, и дорога была хорошо видна. До дороги было метров семьдесят. Нартов повел вдоль дороги стволом своего автомата, проверяя, как он будет действовать во время открытия огня.

Подполковник усмехнулся:

— Это не холод. Это ерунда. Вот как вспомню «Черные горы» у Асадобада… Что бы хоть немного согреться мы жгли картон от ракет сигнальных, да обертку от выстрелов к подствольнику… Разворошишь картон, чиркнешь зажигалкой, руки к огню тянешь, дым вдыхаешь — думаешь, что дым в тело тепло принесет. Один хрен холодно. Высота в горах большая, давление низкое — воздух разряжен, и бегать ox как тяжело. Это здесь — одно удовольствие…

— Здесь одно удовольствие, а там у вас было другое… — усмехнулся Олег и вдруг совершенно отчетливо понял, что командир хлебнул такого в Афганистане, чего ему, Нартову, никогда не видать. A раз так, то не имел он морального права так рассуждать о войне перед человеком, который повидал на своем веку того, чего нормальному человеку видеть совсем не надо.

— Юрий Борисович, я вам, наверное, противен?

— Следи, Олег, за дорогой…

Зубы выбивали немыслимую чечетку, а взмокшая при переходе спина встала колом, и мороз уже запустил свои мохнатые лапы даже под свитер. Олег держался, как мог, но, украдкой посмотрев на разведчиков, с удовлетворением заметил, что и они практически все страдают от холода, и верно, держатся на последнем дыхании. Вот сейчас кто-нибудь не выдержит и взвоет от холода…

Олег зло усмехнулся про себя: первым взвывшим будет он сам.

Опять вспомнился расстрел машин, и в кровь пошел адреналин. Тепло распространилось по всему телу и сосредоточилось где-то в голове, в районе затылка. Несколько раз Олега передернуло под воздействием нахлынувших ярких негативных воспоминаний, и ему вдруг захотелось думать о чем-то хорошем…