Переводчица из «Интуриста»

Басманова была известная домоседка. Теперь иногда она приходила с работы позже. Это настораживало. Странным было и то, что с комода Басмановой исчезла пластмассовая коробка, в нее Басманова складывала деньги, и оттуда она охотно давала в долг. Теперь коробки не стало.

Мы не говорили ни слова. Мы делали вид, что ничего не произошло.

Однажды вечером, когда мы только пришли с работы, раздался звонок и взволнованная Басманова вошла в квартиру. За ней двое мужчин в ватниках несли высокий плоский ящик. «Ну все! — подумала я. — Сейчас придет велюровая шляпа и будут вытаскивать вещи».

Дверей, однако, никто не расколачивал, и было тихо. Я не могла выносить этой тишины, оделась и ушла из дома.

Я вернулась поздно. Меня встретила сияющая Басманова.

— Вы только посмотрите, Ася. Нет, вы только посмотрите!

Она распахнула дверь своей комнаты и остановилась на пороге. Я посмотрела на комнату, потом с недоумением на Басманову.

— Не видите? А стекла-то в окне! Стекла-то новые, зеркальные! Ах, Асенька, что за прелесть — зеркальное стекло!

Я прошла к окну. Стекло действительно было толще обычного, без переплета и больше блестело.

— А зачем вам? — спросила я.

— Разве не красиво? — удивилась Басманова. — Могу я наконец пожить как человек?

Уходя от Басмановой, я оглянулась, посмотрела на окно — в нем был закат, не деленный оконными переплетами. Стекло было глубоким, и в нем переливалась, сверкала радуга. Это было и правда хорошо.

У себя в комнате я переоделась и, когда повязывала волосы косынкой, улыбнулась сама себе.

— Ты чего? — спросила тетя Муза.

— Так. Ничего особенного, — сказала я.

Вместо того чтобы подумать о себе, Басманова решила пожить наконец как человек. И это мне — честное слово! — нравилось.

44

Приближалось время приезда мадам Бранд. Русаков уже снова появился в гостинице и каждое утро пересекал вестибюль, направляясь к выходу. Каждое утро он ездил в Торговую палату, а оттуда в Дом культуры, где будет выставка и куда уже завезли все необходимые для выставки материалы.

Мадам Бранд прилетела в Ленинград раньше, чем мы предполагали. «Ну вот, Асенька, мы с вами снова при деле», — говорил Русаков, когда мадам пошла осматривать свой номер. Работа над выставкой только начиналась, и Русаков был в хорошем расположении духа. Мы стояли внизу и разговаривали о чем-то, Русаков, Марта Стооль и я. И всякий раз, как Русаков обращался к Марте и поворачивал в ее сторону большую светлую голову, Марта вспыхивала и смущалась.

— Когда же мы увидим макет? — спросил Русаков.

— Хоть сейчас, — ответила Марта. — Макет у меня в номере. Но я не могу показать его без мадам.

— Понимаю, понимаю, — басил Русаков и весело поглядывал на меня. — Ну а когда же мадам спустится вниз?

Марта пожимала плечами и смущалась.

Мы ждали мадам Бранд в холле очень долго, а потом, когда она спустилась, мы вчетвером завтракали в ресторане. Мадам Бранд сидела со мною рядом, но аппетит у нее не портился. Я не без интереса наблюдала, как исчезали с тарелки бутерброды, как исчез потом цыпленок и мелко нарезанная кудрявая картошка. А когда на столе появилась бутылка сухого вина и черная зернистая икра, мадам даже порозовела от удовольствия.

После завтрака мы смотрели макет. Он был сложен в нескольких картонных коробках. Марта ловко распаковала коробки и, сдвинув одним движением локтя все лежащее на столе к самому краю, разложила макет. Я знала, что он от первой до последней детали сделан ее руками — вот этими самыми неестественно длинными руками с хрупкими маленькими кистями. В застекленных шкафах были выставлены товары, черные и белые манекены демонстрировали одежду, на столах были разложены журналы и проспекты, а когда Марта подошла к стене и воткнула вилку в штепсель, макет осветился, начало казаться, что вот-вот двери распахнутся и по выставке зашагают люди. Это впечатление сразу исчезло, стоило Русакову близко подойти к макету. Он ткнул пальцем в стенд, увешанный пестрыми мужскими костюмами, и прочел надпись на стенде: «Леопард».

— Леопард? — сказал Русаков и вопросительно посмотрел на Марту.

— Да, так называется фирма, изготовляющая мужские костюмы.

— Воинственное название, — усмехнулся Русаков.

А мадам, сощурив глаза, добавила:

— Слишком воинственное для такой незначительной фирмы.

— Отчего же незначительной? — робко заметила Марта.

Легкая складка легла между бровями мадам. Глаза ее потемнели. Но тотчас она улыбнулась ослепительно:

— По поводу любой фирмы я могу дать самую точную справку. Это не входит в ваши обязанности, мадмуазель Стооль. — И пальцы мадам начали выстукивать на кожаной сумочке победный марш. Пальцы стучали по мягкой коже, а мне казалось, что я слышу звуки барабанов и фанфар. «Тра-та-та» — стучали барабаны. Марта молчала, разглядывая узор на ковре. Я готовилась переводить, что скажет Русаков. И он сказал:

— Вот что, мадмуазель Стооль, — Русаков посмотрел на Марту и улыбнулся ей, — мы этот макет свезем в Дом культуры. На месте все виднее. Как вы думаете?

Марта кивнула и начала складывать макет в коробки.

45