Переводы

Не пойдет сама… швыряй в нее каменья,
А вопить начнет — не бойся. Представленье.

Мы давно знакомы… Год назад
Здесь была, ходила с нами в сад,

Улыбалась, виноградом нас дарила,
Так о солнышке приятно говорила:

«Слышишь, летний, мол, лепечет ветерок,
Поработал, так приятно — на бочок».

Ужин подали — уселась вечерять.
Этой женщины, да чтобы не узнать.

Дали нового отведать ей винца,
Принесли потом в сарай мы ей сенца.

Спать ложилася меж телкой и кобылой,
Смотрим: к утру и вода в сенях застыла.

Лист дождем посыпался с тех пор.
Нет, шалишь. Теперь и ставни на запор.

Пусть идет в другие греться сени:
Нынче места нет на нашем сене,
Околачивать других ищи ступе

ней…

Листьев, листьев-то у ней по волосам,
А глаза-то смотрят, точно бы из ям.

Голос хриплый — ну, а речи точный мед;
Только нас теперь и этим не возьмет.

Золотом обвесься — нас не тронет,
Подвяжи звонок-то, пусть трезвонит.

Да дровец бы для Мороза припасти,
Не зашел бы дед Морозко по пути.

АНРИ ДЕ РЕНЬЕ

ПРОГУЛКА

Заветный час настал. Простимся и иди!
Пробудь в молчании, одна с своею думой,
Весь этот долгий день — он твой и впереди,
О тени, где меня оставила, не думай.

Иди, свободная и легкая, как сны,
В двойном сиянии улыбки, в ореолах
И утра, и твоей проснувшейся весны;
Ты не услышишь вслед шагов моих тяжелых.

Есть дуб, как жизнь моя, увечен и живуч,
Он к меланхоликам и скептикам участлив
И приютит меня — а покраснеет луч,
В его молчании уж тем я буду счастлив,

Что ветер ласковым движением крыла,
Отвеяв от меня докучный сумрак грезы,
Цветов, которые ты без меня рвала,
Мне аромат домчит, тебе оставя розы.

* * *

Грозою полдень был тяжелый напоен,
И сад в его уборе брачном
Сияньем солнца мрачным
Был в летаргию погружен.

Стал мрамор как вода, лучами растоплен,
И теплым и прозрачным,
Но в зеркале пруда.
Казалась мрамором недвижная вода.

АДА НЕГРИ

ПОД СНЕГОМ

На поля и дороги, легко и неслышо кружася, падают снежные хлопья. Резвятся белые плясуны в небесном просторе и, усталые, неподвижные, целыми тысячами отдыхают на земле, а там заснут на крышах, на дорогах, на столбах и деревьях.

Кругом — тишина в глубоком забытьи, и ко всему равнодушный мир безмолвен. Но в этом безбрежном покое сердце обернулось к прошлому и думает об усыпленной любви.

ТУЧИ

Я стражду. Там, далеко, сонные тучи ползут с безмолвной равнины. На черных крыльях гордо прорезая туман, каркая, пролетают вороны.

Печальные остовы деревьев с мольбой подставляли свои нагие ветви под жесткие укусы ветра. Как мне холодно. Я одна. Под нависшим серым небом носятся стоны угасшего и говорят мне: Приди. Долина одета туманом, приди, скорбная, приди, разлюбленная.

* * *

Она сказала мне: «Ты не знаешь смеха. Проклятье неразлучно с твоим злым стихом. Ты не знакома с песнью, где резвится радость и в солнечных лучах бродит музыка лобзаний, с той гармоничной песнью, которая, как античная богиня, нагая вырвалась из языческих покровов, вырвалась и летит ввысь, разбрасывая розовые и белые тучи». Потом она спросила: «Где ты родилась, поэтесса рокового несчастья? Какая ненавистная сила заговорила тебя еще в колыбели?»

И я ответила:

«Я родилась в лачуге и выросла в грязи. С тех пор в тумане солнечного блеска, среди жгучих гимнов вселенной, меня обступает издалека и вблизи эхо жалобных стонов».