Переворот

Вдвоём они спустились в погреб. Он был тесен и, кроме деревянных полок по стенам, на которых были выставлены бутылки и разложена снедь, не заключал в себе ничего особенного.

— Ну что, убедился? — раздражённо сплюнул Орлов. — Зря только лазали.

Потёмкин вздохнул.

— Осторожность не помешает. Мало ли чего.

Вечер прошёл тихо, без происшествий. Боли у императора кое-как унялись. Он дремал, время от времени постанывая. Часть караульных пошла спать. Другие играли в карты в смежной с государевой опочивальней комнате.

— Когда же эти доктора приедут? Аспиды! — изнывал Орлов.

Он уже отправил к Екатерине двух гонцов с отчётами о положении дел, и в каждом из писем повторял настоятельную просьбу: лейб-медика и побыстрее.

Около полуночи Потёмкин задремал. Он не предполагал ничего дурного и проснулся только от сильного шума. Голоса долетали одновременно и со двора и из соседней комнаты. Спросонья Гриц не сразу понял, что происходит. За окном метались огни. Алексей надрывно кричал: «Не велено! Не пройдёте!» Казалось, все караульные сгрудились вокруг него и отбивались от кого-то.

Тем временем в спальне шла нешуточная борьба. Гриц кинулся туда. Картина, представившаяся его глазам, была ужасна. На полу крутилось несколько фигур. Ниже всех был император с напряжённым, как у человека, надувающего шар, лицом. Его глаза выпучились, губы посинели, вокруг шеи был захлестнут фузейный ремень. Сидевший на нём верхом верзила душил Петра и одновременно отбивался от повисшего на его ногах Маслова.

Лакей голосил, призывая на помощь. Гриц кинулся к нападавшему и попытался оттащить его от Петра. Не тут-то было. Убийца обладал силой Голиафа. В какой-то момент Потёмкин смог рассмотреть его лицо.

— Шванвич! — заорал он. — Шванвич! Негодяй! — И тут же получил кулаком промеж глаз.

Маслова швед сумел отшвырнуть на другой конец комнаты, так что лакей треснулся головой о печку, с неё посыпалась побелка. Шванвич вскочил, отшвырнул ремень и кинулся к тому самому люку в подвал, который сегодня так насторожил Грица.

Потёмкин заставил себя подняться на ноги. Голова у него гудела от удара. Пошатываясь, он поспешил за негодяем. Ступени скрипели под его нетвёрдыми ногами. В погребе он успел заметить только, как одна из стен вместе с полками и снедью поворачивается и встаёт на место за спиной убегающего Шванвича. Дальше его замутило, сапоги сами собой поехали вниз, и Гриц упал с лестницы.

Когда он очнулся, наверху горел свет. Казалось, все свечи в доме снесли в одну комнату. Слышались надрывные причитания Маслова. А потом Алехан грубо оборвал их:

— Заткнись. Мужик, а голосишь, как баба.

Но лакей не заткнулся. Видно, у него было на это высшее право. Потёмкин с трудом встал и на четвереньках полез по лестнице вверх.

Император лежал всё в той же позе на полу. Его нелепые, паучьи ноги перестали дёргаться. Голова была запрокинута. Лицо опухло и посинело. Над ним сгрудились солдаты. Алексей стоял у дальней стены, прижавшись спиной к буфету, и решительно не желал смотреть. На его лице был написан такой ужас, что Потёмкин мгновенно понял: случилось всё, о чём их предупреждала Като.

Гриц подошёл к Орлову и попытался положить ему руку на плечо. Но Алехан стряхнул его ладонь и мелко-мелко затрясся.

— Ты! — закричал он. — Где ты был?!

— В подвале, — ответил Потёмкин, даже не отдавая себе отчёт, зачем говорит это.

Лакей Маслов вдруг умолк, поднял на офицеров круглые заплаканные глаза и запричитал:

— Господин вахмистр пытался помочь! Пытался спасти! Да тот зверь здоров был! Не взять его было вдвоём! Не удержать нам...

— Какой зверь? — машинально спросил Орлов. — Какой подвал?

— Шванвич, — коротко бросил Потёмкин. — Здесь был Шванвич. Он и убил. В подвале, по моему разумению, подземный ход. По нему он пришёл и скрылся. Моя вина — я не доглядел. А вот ты где был? Где вы вообще все были?!

Оказалось, что среди ночи приехал нарочный из Петербурга, будто бы с предписанием от Никиты Панина. Вызвал Алехана на улицу и там ни с того ни с сего затеял с ним драку. На шум выбежали другие караульные. А нарочный-то был не один, с ним ещё человек пять прискакало. Верховые с пешими — не шуточная драка. Пока их отогнали, вернулись в дом, а тут — это.

Все боялись говорить, хотя с самого начала миссии чувствовали, что император обречён.

Взяли свечи. Потёмкин, Орлов, капитан Барятинский спустились в подвал и начали трясущимися руками ощупывать стену. Вскоре рычаг нашёлся. Одна из бутылок оказалась ложной — скрывала механизм, при помощи которого в кладке открывался люк. Пошли по нему. Тесный коридор минут через пятнадцать закончился дверью. В спешке убийца даже не стал её захлопывать. Она вела в церковь, и вся честная компания очутилась за алтарём.

Выбрались из храма на улицу. Со стороны посмотрели на дом. В нём горело лишь одно окно. Там лакей Маслов умывал слезами труп своего господина.

Побрели через ночной сад. Алехан шёл позади всех, как пьяный, нога за ногу. Потёмкин обернулся и увидел, что тот плачет, вернее, прискуливает, как собака с перебитой лапой.