Переворот.ru

Игорь Дмитриевич вспыхнул, на языке явно крутилось что-то из арго дворовой шпаны, но он с видимым усилием сдержался.

— Не обижайтесь, я не ставлю под сомнение вашу веру, — примирительным тоном продолжил Дубравин. — Прежде всего, потому что она вводит понятие кары за грехи. Кары неминуемой и неумолимой. При жизни и после смерти. А вы, хоть и веруете, сделали все возможное, чтобы при жизни вас даже с должности снять было невозможно, а что будет после вашей смерти — вам плевать.

— Не читайте мне нотаций! Вы… Вы устроили этот бардак, чтобы влезть сюда, да? — Игорь Дмитриевич хлопнул по подлокотникам кресла. — В этом вся причина?

— О, нет, на ваше место я не спешу. Равно как и мои соратники. Причина же бардака в том, что Махди перехватил у нас инициативу, а у вас выбил главный козырь — информационное оружие. В результате сложилась стратегически патовая ситуация. Вы не можете победить, а он не может проиграть. Победа ему не нужна, а для вас недостижима.

— Уточните! — потребовал Игорь Дмитриевич.

— Останкинская башня — единственный объект в городе, который невозможно взять штурмом. Альпинистами вы будете его штурмовать, что ли? Или попробуете высадить десант с дельтапланов? — Дубравин, наверно, по выражению лица Игоря Дмитриевича, угадал, что тому пришло на ум. — Ага, захватите цокольные пять этажей и накачаете газ в башню, как в трубу! Или, что ещё проще, подлетите на вертолётах и НУРСами[81] с химическими боеголовками жахнете по окнам.

— Что-то типа этого. — Игорь Дмитриевич скромно потупился, на его губах играла улыбочка школьного отличника, первым в классе нашедшего верное решение.

— Можете даже не мечтать. Импульсом СВЧ он собьёт любой воздушный объект в радиусе десяти километров. А потом применит СВЧ-генератор по прямому назначению[82]. Я вижу, вы не до конца осознали ситуацию. У вас на господствующей высоте находится противник, имеющий психотронное, биологическое и информационное оружие. Ему нечего терять и некуда отступать.

— Хватит кошмарить! — брезгливо бросил Игорь Дмитриевич.

Злобин метнул в него презрительный взгляд.

«Как достали ваши приблатнённые манеры! Думаешь, это круто, по фене ботать? Эх, шпаной были, шпаной и остались».

Дубравин укоризненно покачал головой.

— Игорь Дмитриевич, вам, наверное, не стали докладывать аналитические записки цэрэушных психолингвистов. Поберегли ваше самолюбие. Видите ли, использование в речи частотного слэнга маргинальных социальных слоёв есть признак патологии мышления и серьёзных психологических комплексов. Ладно перед нашим убогим народом пиариться. А передо мной зачем щеголять своим воровским словарным запасом? — Он повернулся к Злобину. — Есть синоним «кошмарить», употребимый в приличном обществе?

— Угрожать, запугивать, внушать ужас, страхом подавлять волю, — без запинки выдал Злобин.

— Спасибо, Андрей Ильич. Остановимся на «внушать ужас». — Дубравин удовлетворённо кивнул. — Я не пытаюсь внушить ужас, Игорь Дмитриевич, и, уж тем более, не собираюсь подавлять вашу волю. Вам ещё работать и принимать решения. Ведь вас президент оставил «на хозяйстве» на время своего отпуска?

Игорь Дмитриевич вновь принял «позу льва». Глаза при этом, почему-то, сделались, как у кошки, пойманной на воровстве. Полагающаяся по должности солидность давалась ему с трудом.

Злобин углубился в изучение своих пометок, чтобы не выдать себя. Внутри клокотал нервный, злой смех.

— Значит, вам принимать решения в стопроцентно проигрышной обстановке, — продолжил Дубравин. — Не тратьте время на обдумывание сильного хода, способного перевернуть ситуацию в вашу пользу. Вы попытаетесь сохранить или восстановить баланс сил и тайных договорённостей, а он на них плевать хотел. И в этом его главное преимущество. Поверьте, Махди не оставил вам ни единого шанса. Вам у него не выиграть. Да и мы не позволим. Нам тоже терять нечего. Сконцентрируйтесь на том, как достойнее капитулировать.

— Этого не будет никогда! — почти по слогам произнёс Игорь Дмитриевич.

Повисла такая напряжённая пауза, что Злобин отчётливо почувствовал, как густеет воздух в кабинете. Дубравин с непроницаемым лицом смотрел в глаза Игорю Дмитриевичу. А тот, не отводил глаз, смотрел в ответ с явным вызовом.

Злобину показалось, что Дубравин сдался. Вдруг как-то обмяк, на лице проступило выражение, с каким русский мужик берётся за неопрятную, но необходимую работу.

Дубравин из внутреннего кармана достал два конверта. Один придвинул к Игорю Дмитриевичу, другой положил перед Злобиным.

— Вас содержание письма непосредственно не касается, Андрей Ильич. Вручите конверт тому, кому посчитаете нужным. — Дубравин повернулся к Игорю Дмитриевичу. — А вот вас содержание касается самым непосредственным образом.

Злобин открыл не заклеенный конверт. Вытащил открытку из плотного картона.

На листе густым черным шрифтом было напечатано:

«Государство бессильно перед слугами Антихриста. Отныне мы, дети Иисуса Христа, Великая Тайная Инквизиция Российская, будем судить, карать и миловать.

Приговоры уже вынесены, но время покаяться ещё есть.