Переворот (сборник)

— Теперь о деле. Здесь, я заметил, наши специалисты любят цитировать Киплинга. Помните его: «Великие вещи, все как одна: Женщины, Лошади, Власть и Война». О войне мы сказали немало слов. Я слышал вести с русских постов: «Наточенный меч и речи что мед…» Вот об этом давайте поговорим и мы. Причем, если мои оценки будут отличаться от ваших, жду честного указания на это. Мои суждения — результат кабинетных бдений. Кстати, мой советник — Чарльз Смайлс. Он, как и вы, — востоковед.

— Смайлс серьезный специалист, — сказал Вуд. — Мне знакомы его работы. Он дельный аналитик.

— К сожалению, его прогнозы большей частью пессимистичны. Смайлс полагает, что наши усилия в этом регионе не дадут дивидендов в будущем.

— Это верно, сэр. Нас здесь не любят в той же мере, что и Советы.

— Вы симпатизируете Смайлсу?

— Нет, сэр. Мы исповедуем разные взгляды. Смайлс, как бы это определить поделикатнее, он, в общем, сторонник мягкой политики. Я убежден в ином: сила Америки в ее силе.

— Спасибо, мистер Вуд, мне приятно такое слышать.

— Тем не менее, сэр, к Смайлсу стоит прислушаться. Он — высокий профессионал. Другое дело, какие выводы извлекать из его прогнозов.

— А какие извлекаете вы?

— Я считаю, нам надо заварить в Афганистане кашу погуще, которая будет вариться и после нашего ухода. Следует подготовить людей, способных воздействовать непосредственно на Советы, когда они выведут свои войска. Обстановка для этого самая благоприятная. Недавно я беседовал с Азадбеком. Его люди рвутся на север. Они готовы перенести действия на Памир и в Узбекистан.

— В чем же дело?

— Нужны средства. Большие. А как вы знаете, наша администрация не очень щедра.

— Средства мы найдем. Не сегодня, так завтра. Я сделаю для этого все возможное.

Вуд улыбнулся.

— Я не привык льстить своим, сэр. Но впервые за последние дни ощутил, что возвращаюсь к жизни. Уже несколько месяцев, чем бы я ни занимался, дела эти не имели перспективы в будущем. А именно на него надо делать ставку. У любого афганца дома целые арсеналы оружия. Но оно само по себе не решит исхода войны с Советами. Только умно избранная стратегическая цель придает делу смысл. Вы такую цель мне указали. Я сделаю все, чтобы открыть границу на севере для белой заразы. Клянусь аллахом!

— Вы молодец, Мирза Джалад Хан! — засмеялся Рэн-делл. — Ваша клятва аллахом просто прелестна. А теперь — за дело!

19… Август. Провинция Кундуз. Афганистан

— Ла илаха илля-ллах…

Слова молитвы, как шелест осенней листвы, как шорох крыльев птицы, взмывшей в ночи, как дуновение ветра с гор.

— Нет бога, кроме аллаха. Аллах велик, милостив, милосерден…

Шах Джанбаз с молитвой открыл глаза. Светало. Прохладный ветер пронизывал тело предутренней зябкостью. Человека, заночевавшего в развалинах старого глинобитного дома, там, где застала темнота, не тянет залеживаться.

Шах Джанбаз легко поднялся с подстилки, брошенной прямо на землю, чувствуя себя хорошо выспавшимся, свежим. Привычно определил направление на благословенную Мекку и-, не сходя с места, совершил утренний намаз.

Отдав аллаху два положенных раката, сложил в углу развалины небольшой очаг, соорудил костерчик из хвороста, который насобирал рядом со старым дувалом, наколол щепок от балки, обрушившейся со стены и криво лежавшей в центре развалины. Разжег огонь. Набрал в арыке воды закопченной консервной банкой, которую постоянно носил в своих пожитках, и вскипятил чай. Потом достал из дорожной сумы — ха-риты — сухую лепешку, несколько ягод инжира и с удовольствием позавтракал. После еды Шах Джанбаз вынул серую тряпочку, расстелил на плоском камне, извлек из-за пазухи пистолет, разобрал его, тщательно протер каждую деталь, осмотрел их со всем тщанием, на которое был способен. Проверил магазин, плотность боевой пружины, остался доволен. Собрал оружие и сунул его под кушак, перетягивавший халат.

Прежде чем собраться в дорогу, Шах Джанбаз с большим вниманием разглядывал местность, стараясь угадать следы присутствия людей. Подозрительного поблизости не обнаруживалось. Мир был спокоен и пустынен. Даже ветер, обычно не стихавший в этих местах, уполз за кручи, и воздух стал прогреваться.

Шах Джанбаз — человек-письмо. Ни бумажки при нем, ни почтовой марки, а он послан, и весть от Мирзы Джалад Хана к амеру Наби Рахиму дойдет в назначенный срок, будет передана с преданных уст в благосклонные уши.

Алла, алла акбар! Удивительное творение — человек! Удивительны его быстрые ноги. Сколь бы ни были они длинны или коротки, все равно одинаково хорошо достают до земли и выполняют свое назначение — несут телесное бремя дорогами жизни. Уж кто-кто, а Шах Джанбаз знает это лучше многих других. Ноги, полные силы и быстроты, кормят, поят и сохраняют его. Человек гор, он все время в пути. Человек гор… А есть ли разница между ним и жителем равнины?

Шах Джанбаз знает — есть, и очень большая.