Перевоспитать охламона

— Через полчаса буду, — буркнул Васька недовольно в трубку и отшвырнул мобильник на диван.

— Дела? — поняла Грунька, глядя в недовольные и хмурые глаза Барина.

— Ну, мать их дери! — выругался Василий тихо, поднимаясь вслед за девчонкой с дивана.

— Вась, а ты меня до города подвезешь? — Груня шла следом, решив поехать к бабушке.

— Зачем? — насторожился Василий, открывая перед Груней дверь спальни.

— К бабуле поеду, — пожала плечом Груня, беря со стула одежду: джинсы и рубашку, — Да и к занятиям нужно подготовиться. Еще хотела фотки обработать со свадьбы Черепановых.

— Давай скажешь, я тебе сюда привезу все, что нужно от бабули, — предложил Василий, хмурясь и не очень радуясь, что пигалица решила слинять из дома, — А фотки у меня обработать можно. Комп у меня тоже есть. Я ж не в пещере родился.

— Вась, мне честно нужно к бабушке, — улыбнулась Груня, — Я уже который день дома не ночую. Она там скучает одна.

— Я тоже один скучаю, — проворчал Василий, — А Надежде Вадимовне вон, хмыря этого отдай. Пусть веселит старушку.

— Не хмыря, а хорька, — улыбнулась Груня, натягивая джинсы, — И что бы ты знал, я тоже буду скучать.

— Правда? — с надеждой спросил Васька, уже натягивая свитер с крупной вязкой поверх футболки.

— Честно-честно, — пообещала Груня.

И Васька решил не спорить. Тем более, судя по словам парней, дел накопилось настройке по гланды, а то и выше.

Оставив девчонку у Надежды Вадимовны, Васька с места рванул Мерседес, подгоняемый телефонными звонками. А Груня поднялась в квартиру на третий этаж. Открыв дверь своим ключом, внесла клетку с хорьком и поставила ее на пол в коридоре.

— Бабуль! Я дома! — крикнула Груня, обувая свои смешные тапки и ставя ботинки на полку с обувью.

Взгляд зацепился за мужские туфли, начищенные до блеска.

— Ба? — повторила Груня и пошла на кухню, откуда доносились тихие голоса.

За кухонным столом, медленно отпивая чай из чашки с маками, сидел Тарас Вольных. А напротив него, на своем любимом стуле, сидела бабушка и вязала очередную пару носков. В этот раз, судя по цвету и размеру растущего на глазах вязаного изделия, Надежда Вадимовна трудилась над мужской парой. И Груня предполагала, что к первому, даже самому незначительному празднику, Васька получит пару новеньких носочков от бабули.

— Привет, — спокойно поздоровалась Груня, — Я думала, мы все решили.

— Почти, — произнес Тарас, поднимаясь со стула, — Агриппина, удели мне пару минут, пожалуйста. Надежда Вадимовна, спасибо, что приютили. Мне пора.

— До свидания, Тарас, — махнула рукой старушка, вздыхая и глядя на хмурую внучку, — Грушенька, не волнуйся. Ты беги, а я пока обед согрею.

Груня кивнула и пошла в комнату. Тарас шел следом, хмурясь и сверля рыжий затылок девчонки.

Первым делом, оказавшись в своей комнате, Груня обомлела, остолбенела и пришла в ярость. Портрет, еще вчера висевший на стене, отсутствовал. Зато вместо него на столе лежали мелко изорванные куски.

— Ты вообще в себе?! — гневно закричала Груня, — Кто тебе дал право находиться у меня в комнате?

— Надежда Вадимовна разрешила переночевать, — оправдался Тарас, пряча руки в карманы, — Не хотел домой ехать в ночь.

— Ты! Ты! — возмущалась Груня, — Как ты вообще посмел?! Это же работа Шахова! И автограф! Ты придурок, Вольных, самый настоящий придурок!

Груня дрожащими руками схватила клочки бумаги, которые раньше были шедевром самого маэстро. Поняла, что по щекам катятся слезы. Со злостью стерла их ладошкой.

— Ты даже говорить начинаешь, как он! — вспыхнул Тарас, хватая девчонку за плечи, — Что он сделал такого, что ты с ним? Почему не я?

— Отвали! — рявкнула Груня, но осеклась, понимая, что бабушку расстраивать она не хочет, — Выметайся из квартиры!

— Грунечка, девочка моя… — тихо проговорил парень.

— Я не твоя девочка! — резко перебила Груня Тараса, — Я его девочка!

Пепел швырнула в Тараса обрывками фотографии, подошла ближе и толкнула в широкую грудь руками. Потом еще и еще. Тарас поддался, пятясь назад, вышел из комнаты. А потом, обувшись, и из квартиры. А Груня выскочила из подъезда следом за парнем.

— Больше никогда! Ты слышишь? Больше никогда не подходи ко мне! Понял? — уже громче кричала Груня, сверля Тараса взглядом, сверкающим гневом и слезами.

— Да ты глупая совсем! — не унимался парень, выходя из подъезда на улицу, — Тебе с ним счастья не будет! А мы поженимся, как и планировали. Я верным буду. А он что? У него таких, как ты, вагон!

— Мы планировали? — вскрикнула Груня, опешив и придя в еще большую ярость, хотя куда уж больше, — Мы даже не встречались! Мы просто жили по соседству. Играли в одной песочнице.

— Это абсолютно не важно, — твердо говорил Тарас, — Ты будешь обеспечена. Бабушка твоя тоже. Будешь законной женой, а не девкой на содержании у мужика с тремя классами образования и мутными доходами!

— Рот закрой, Штирлиц, млин! — неожиданно раздался голос Ивы откуда-то со стороны.