Перевоспитать охламона

На лице Василия появилась улыбка, разгладившая хмурые морщинки между бровей и у глаз.

— Уснешь с вами, полуночниками, — проворчала Груня по-доброму, прочитав в глазах мужа безмолвное приглашение, подошла ближе и села к нему на колени.

Васька, уже привычным движением, обнял девчонку и устроил широкие ладони на ее животе, словно отгораживая и защищая от всего мира. На всякий случай Барин даже бросил предостерегающий взгляд на бывшего соперника. Тарас четко прочел угрозу во взгляде, улыбнулся, широко так и подмигнул Груне.

— Не, я же теперь залип по-настоящему, — сосед даже поднял руки ладонями вверх, — Окончательно и бесповоротно.

И словно сама судьба благоволила ему, за окном мелькнул свет фар, и Тарас бросил на улицу хмурый взгляд.

— Ну, допрыгается она у меня, — вздохнул парень, поднимаясь из-за стола и широким шагом двигаясь в сторону входной двери, — Сказал, сидеть в городе, а не носится по гололеду!

Парень скрылся с глаз Барычинских. А Васька нахмурился еще сильнее.

— Грунь, а когда это у них там все настолько серьезно стало? — полюбопытствовал он.

— А почему ты спрашиваешь у меня, а не у сестры? В конце концов, чья она родственница? — вполне правдоподобно возмутилась Груня, но Василий не повелся на невинный взгляд и искорки обожания в зеленых глазах.

— Она твоя подруга! — подсказал Василий, — А я старший брат.

Пал Палыч с улыбкой наблюдал за перепалкой детей, нет, веселая у них семейка.

Его мысль подтвердил дикий женский вопль, донесшийся с улицы. Секунду мужчины переглядывались, размышляя, нужно ли спешить на подмогу. А главное, кому помогать?

— Если пойду я, то выбью ему зубы, — вздохнул Василий.

— Тогда я, — согласно кивнула Груня и, подскочив с коленей мужа, помчалась на улицу.

— Оденься! — скомандовал Василий, но все-же пошел вслед за женой.

— Ладно, вы уж сами там, без меня, — хмыкнул Пал Палыч и, собрав бумаги, ушел в их с мамой Нюрой спальню.

Оказавшись на улице, Васька остановился около жены. Груня, кутаясь в его куртку, замерла на крыльце и смотрела на припаркованные около дома машины. Вернее, на внедорожник Тараса.

Вольных, в одной рубашке со все еще подвернутыми рукавами, стоял рядом с капотом своей машины, на котором, во всей красе восседала Иветта. Вернее, Тарас твердой рукой удерживал девчонку, на позволяя той вырваться или ударить его. Но попытки были, и весьма отчаянные. Васька смотрел, понимая, что вот-вот и сам взорвется и вмешается, настучит пацану по темечку и лишит белозубой улыбки.

Но его удерживала уверенная ладошка жены на его груди.

— Не вмешивайся, — вздохнула Груня, — Нам не мешали и им не стоит. Хотела бы от него сбежать, давно бы махнула своей битой.

Ваське оставалось только вздыхать.

— Грунь, и когда я стал таким терпеливым и лояльным? — фыркнул Барин, обнимая жену и притягивая к себе, но и не сводя зоркого братского взгляда с парочки.

— У меня зад заледенел, тормоз! — ругалась между тем Иветта, старательно уворачиваясь от посягательств парня на свои губы, — Фу, алкоголик!

— Вась, — тихо рассмеялась Груня, — Не ворчи. И потом, ты ведь помнишь, что я тебя люблю?

— Угу, — согласился Барин, но потом, чуть отстранившись от жены, пронзительно свистнул, привлекая внимание Тараса, — В моем доме никакого блядства!

В ответ на лице парня появилась вызывающая улыбка, задорный взгляд и вызов в глазах.

— Да я пока и не в доме, — бросил Тарас хозяину и вернулся к своей жертве.

— А в рыло? — прищурился Барин, но Груня уже торопливо утягивала мужа в дом, а там и на второй этаж.

— Вась, я замерзла и хочу спать, — болтала девчонка, настойчиво двигаясь в их комнату, — Сами разберутся. Не маленькие.

Выбор у Барина был невелик. Согласиться и пойти с женой, или остаться и помахать кулаками. Первый вариант заметно перевесил, тем более, когда его рыжеволосый огонек сбросила домашний костюм прямо на пороге комнаты, оставшись в тонких прозрачных тряпочках.

— Завтра в спортзале я ему поправлю холеную физиономию, — пообещал Василий, стягивая с себя одежду и жадным взглядом гуляя по любимому телу своей женщины.

Глава шестнадцатая, в которой Василий Павлович окунется в детство

На пороге в приоткрытую дверь комнаты заглянул Барин. Увидев склонившуюся над кроваткой женщину, устало улыбнулся.

— Ну, как дела? — женский голос практически не нарушил тишину комнаты.

Василий Павлович устало потер ладонью затекший затылок. События последнего дня знатно выбили его из колеи, несмотря на то, что у него было время подготовиться, да и наглядный пример, так сказать, имелся.

— Три шестьсот восемьдесят, пятьдесят два, — зачем-то повторил он слова медсестры, которую он первую подкараулил на выходе из родильного зала.

— Это мы уже знаем, — тихо рассмеялась мама Нюра, — Ты сам как?

— Я? — переспросил Васька, — А что со мной станет? Кожа толстая, как у слона.

— Не ври матери-то, — мягко пожурила Анна Михайловна и прежде, чем продолжить, бросила взгляд на две детские кроватки, в которых спали два карапуза, — Паша поднимется, и напою тебя чаем.