Перезагрузка

Фрякина и главного менеджера Завода, Субиров его фамилия, повесили прямо за особняком, на высокой перекладине качелей. На детской площадке, где мы в укрытии отсиживались. Так трупы и висели примерно сутки. Потом, значит, это Иволга велела снять.

– А из них вообще… ну кто-нибудь в живых остался? – спросила я.

– Прислугу не трогали. Заперли в подвале, – ответил Ворон, – детей вот убили сразу. Там мальчик и девочка. Тебе жалко?

Я покачала головой.

– Нет.

Мне уже никогда никого не будет жалко. Но этого я говорить не стала.

– Чума, – пробормотал Ворон, и мне стало как-то обидно, ну сколько же можно повторять это слово, уже и так изболелось всё внутри, – да, я знаю, Маус. Твоих столько полегло.

– Ты знаешь, – сказал он потом, – бывает так… что кажется, жизни никакой больше нет и быть не может. Все кончено. Как будто ты умер. И не знаешь, правильно ты сделал или нет. Бывает такое горе, после которого нельзя вообще жить.

И так он это точно сказал, что наконец-то я не выдержала. Слёзы опять полились. Но это были не механические слёзы, как в последнее время всегда. Это уже был нормальный такой рёв. Я даже боль какую-то внутри почувствовала наконец. Задохнулась от этой боли и ткнулась Ворону носом в плечо.

Он обнял меня и прижал к себе. Он больше ничего не говорил и только прижимал к себе и гладил по плечу.

Потом, когда он меня отпустил, я поняла, что во мне ещё осталось что-то живое. И что я буду жить дальше.

Дальше как всегда, мне стало некогда.

Дел навалилось ещё больше, чем тогда, когда мы жили на Заводе. Непредставимо просто дел навалилось. В тот же день собрали всех на площади перед особняком Фрякина. Иволга открыла собрание. Зачитала постановление Совета – они его вместе составили. О том, что в Кузине провозглашается Городская Коммуна. Она будет формироваться по жилищно-производственному принципу, это значит – на Заводе будет своя коммуна, и в каждом городском районе – тоже коммуна и собственное отделение ГСО. И от каждого района, а от Завода отдельно будут выделяться делегаты в городскую Коммуну. Так я это поняла.

Помимо прочего, мы ещё захватили продовольственные склады, расположенные на территории Новограда. Пока что назначенные кладовщики проводили на этих складах ревизию и рассчитывали, сколько и на что хватит. Но Совет уже издал постановление, что всем жителям Кузина будет выделена продовольственная помощь, объем и организация этой помощи будут определены позже. Кроме того, в Новограде открывалась городская больница под руководством нашего Зильбера, туда приглашались на работу врачи и медсестры, и там теперь будут лечиться бесплатно все жители Кузина.

Во все крупные поселки копарей, в смысле – крестьян, как теперь их положено называть, были отправлены делегации. Все они будут взяты под охрану ГСО, им будет выделяться помощь, но все они должны будут сдавать часть продукции на городские склады. Не бесплатно – взамен им будут выдавать одежду, консервы, технику и другие полезные штучки.

В общем, как и раньше. Они и раньше часть продукции на нужные вещи обменивали.

Нечего и говорить, что все с радостью проголосовали за эти постановления.

Потом были похороны.

Останки Чумы тоже были найдены. Правда, узнать её уже было нельзя – граната взорвалась в руках. Я смотреть не стала. Вокруг неё лежали трупы двенадцати охров. Современные гранаты – мощная штука.

На этот раз мне не помогали всякие там песни типа «Почему все не так». Вообще ничто не помогало.

Полегло очень много наших. И с той стороны погибло ещё больше. Не было никакой возможности копать каждому отдельную могилу. Я подумывала, чтобы захоронить отдельно хотя бы Чуму. Но у меня не было на это сил и времени. За территорией Новограда были взрывами выкопаны две огромные ямы. В одну покидали трупы охров. В другую, поменьше, уложили наших. На той, где лежали охры, ничего не написали, а на нашей поставили большой камень, и на нём нарисовали красную звезду, а снизу – табличку из металла, на которой были вырезаны имена всех погибших. Были залпы, минуты молчания. В общем, всё как обычно.

Перебили не всех жителей Новограда. Ещё оставалось довольно много менеджеров и инженеров. Им всем предложили работать на Заводе. И половина примерно согласилась. Инженеры почти все – куда им деваться-то?

Теперь перед нами стояла задача – снова запустить Завод. Для этого надо было, правда, первым делом восстановить сбыт. В смысле, если на Заводе и дальше производить какие-то вещи, их ведь надо продавать. В мире ещё существовали деньги – юани, рубли, теньге, доллары. Делегации из рабочих и менеджеров, кто в курсе дела, были отправлены в Китай и Казахстан. Кроме того, Иволга договорилась с Ленинградом, и к нам уже собиралась делегация из тамошней коммуны – посмотреть, что мы можем дать на обмен.

У нас первых на Урале появилась коммуна. В крупных городах пока ещё ничего подобного не произошло. Хотя говорили, что в Челябинске тоже идет движуха.