Перезагрузка

Хотя если вспомнить листовку, которую написала Иволга – и она тоже права! – все это их благополучие – за счет нашей нищеты, и они делают деньги, потому что мы надрываемся на работе и дохнем без работы. То есть это все так, конечно. Но почему-то не было ненависти. Наоборот, приятно сознавать, что где-то рядом есть счастливая жизнь. Что хоть кто-то питается нормальной, вкусной едой каждый день, спит в теплой постели, хорошо одевается, кино, наверное, смотрит. Дети играют, а не лазают по свалкам в поисках еды. Пусть эта жизнь не для нас, но хоть для них она существует. Взорвать их? Ну и вообще никто тогда нормально жить не будет.

Наверное, у Чумы все-таки мозги сдвинуты. Она уже только ненавидеть и умеет. Вообще ненавидит весь мир.

– Да уж, вот из-за таких богатеньких и война началась, – задумчиво начал Чингиз. В этот момент дверь открылась.

– Чингиз, Гера, Конь, Митяй, Маус, Чума, Бес – на выход. Срочное совещание, – произнесла Иволга, возникшая в дверном проеме.

Мы расселись у железных столов в учебном помещении. Этим столам повезло – их не пустили на растопку, были бы деревянные – давно бы сгорели в печках.

– Информация для командиров отделений, – Ворон бросил взгляд на Чуму, – и их заместителей. Не для всех. К сожалению, вы понимаете, теперь мы должны соблюдать секретность. Даже не все командиры получат эту информацию. Чтобы не вышло, как в прошлый раз.

Иволга молча сидела на краешке железного стола, болтая ногой. Чуть поодаль громоздился огромный лысый Кавказ – он тоже поселился в Танке, но жил, как и Ворон, в отдельном помещении. Видимо, его тоже отдельно пригласили.

– Словом, дело обстоит так. У нас есть агентура, внедренная в некоторых дружинах. И вот по донесениям этой агентуры, сейчас удобный момент нанести удар. Конкретно по дружине Мертвеца. Есть сообщения, что с ней связан Горбатый. Удар мы планируем на новогоднюю ночь – будут праздновать, хороший фактор неожиданности. Вопросы есть?

– Есть! – вскочила Гера, – наши отделения не готовы. Только что набрали людей! Они стрелять толком не умеют.

– У вас еще неделя на подготовку, – ровно сказал Ворон, – кого брать нельзя – исключите сами. Возьмем не всех. Район у Мертвеца маленький, работы мало. Это не Дождево. Да. Артподготовки не будет.

У меня чесался язык спросить «почему», ведь теперь у нас есть кое-что, гаубицы там 152-е, одна «Нона» -СВК, пара «тюльпанов» – захватили в Дождево. Но я ничего не спросила, потому что в этот момент прорезался зычный голос Кавказа.

– А почему такая спешка? Нельзя разве спокойно подготовиться?

Ворон взглянул на него.

– Мы решили не говорить о подробностях, в том числе и о сроках операции. Полная секретность. Я понимаю, это неприятно, – добавил он, – мы тут вроде все свои. Но вы помните, как было в прошлый раз.

– Не понимаю, – сообщил Кавказ недовольно, – подробности-то операции мы обязаны знать?

Чингиз и Бес что-то забормотали. Они смотрели на Кавказа одобрительно. Даже преданно. До сих пор у нас так смотрели только на Иволгу и Ворона. Ну что ж, оно понятно, Кавказ – человек авторитетный.

– Непосредственно перед выходом, – настойчиво сказал Ворон, – и только тем, кого это непосредственно касается.

Мы молчали. Да, неприятно все это – молчать, скрывать, не доверять. И нам Иволга с Вороном, выходит, доверяют не до конца. Но мы же помним, как было с Пулей. Кто мог вообще подумать – Пуля, такая храбрая, такая преданная вроде девчонка.

– Своим людям, – вступила Иволга, – сообщайте, что планируются большие учения. Надо интенсивно подготовиться к ним. Конечно, командиры взводов все в курсе. Об атаке мы объявим перед самим выходом. Все, товарищи, вольно! Разойдись!

9

29-го у меня была последняя перед Новым Годом смена. Мне показалось, что поход в Новоград сблизил нас с Ярой. Она стала охотнее со мной болтать. Разумеется, работы от этого меньше не стало.

Перед большим перерывом мы с ней уселись вдвоем распределять по коробкам «новогодние наборы». В следующие дни ей предстояло все эти наборы раздать, а сейчас надо хотя бы подготовить все. В «набор», по инструкции, входили: плитка шоколада граммов на сто, десять галет, банка рыбных консервов, баночка зеленого горошка, четыре крупных куска рафинада, мешочек муки, мешочек риса. Если все за один раз съесть в одно рыло – можно обожраться. Но рабочие же домой понесут, а там семья. Но все равно здорово, подарок на праздник получится. Дети-то как обрадуются.

Я складывала в коробки рис, муку и консервы, передавала Яре, а та дополняла остальное и выставляла коробки на стол, чтобы потом перенести их в угол, уже забитый до отказа. Работа несложная.

– В прошлые годы я и не помню, чтобы нам такие подарки делали, – заметила я. Яра кивнула.

– Постепенно всё становится лучше и лучше.

Я с удивлением посмотрела на нее.

– Вы же говорили, что мы все вымрем.

– Вы – да, – Яра кивнула, – ну и ты тоже, если не будешь вести себя по-умному.

– А по-умному – это как? – я протянула ей очередную коробку.

– Например, не выпендриваться, – сказала она, – учиться. Стараться стать полезной. Ты же видела, как люди в Новограде живут.