Пережитки большой войны

Так вышло, что формула, выражающая эту чрезвычайно востребованную в наши дни идею, имеется у канадцев. У многих стран и организаций есть девизы, во имя которых люди готовы проливать реки крови, девизы, произносимые и зачастую преподносимые с немыслимым количеством восклицательных знаков: «Свобода! Равенство! Братство!», «Долг! Честь! Родина!», «Один рейх! Один народ! Один фюрер!». Национальный девиз Канады, напротив, звучит подчеркнуто скромно: «Мир, порядок и хорошее управление», или МПХУ, как иной раз небрежно произносят его канадцы.

Этот принцип не только не допускает кровопролития и обходится без восклицательных знаков, в совокупности он еще и оказывается избыточным: в конце концов, порядок уже подразумевает мир, а хорошее управление предполагает и то и другое. Но каковы бы ни были недостатки этой формулировки, она, как представляется, и выражает то, в чем так или иначе нуждаются и к чему стремятся люди во всем мире.

Канада на собственном опыте хорошо знакома с масштабным «этническим конфликтом» между франко- и англоговорящими жителями страны, но за последнюю треть столетия этот конфликт привел к гибели одного-единственного человека[519]. И на то есть причина: хорошее государственное управление. Суть дела раскрывает пример, удачно подобранный Лоренсом Кили применительно к экспансии в западном направлении в США и Канаде в XIX веке. В обеих странах индейские племена на пути этой экспансии встречали первопроходцев враждебно, однако если Штатам для того, чтобы получить земли индейцев, потребовалось вести против них дорогостоящие, частые и изнурительные войны, Канада справилась с этой задачей с гораздо меньшей жестокостью и почти вовсе без войн. Принципиальная разница, предполагает Кили, заключается в государственном управлении, а точнее, в хорошем государственном управлении. Власти Канады договаривались с индейцами до прибытия поселенцев, а не после, как в Соединенных Штатах, и канадцы действительно выполняли соглашения, выступая в качестве блюстителей порядка, а не солдат, и беспристрастно вершили правосудие в отношении как белых, так и индейцев, наказывая за проступки отдельных лиц, а не целые группы. Успех Канады, заключает Кили, «в основном был обусловлен посредническими и полицейскими полномочиями центрального правительства и тем способом, каким они использовались». Как предполагает Кили, «сдержанность, которую проявляли индейцы Западной Канады после того, как их лишили свободы и собственности, свидетельствует о том, как много несправедливости люди готовы претерпевать ради мира, если они уверены, что получат средства для выживания, что за нарушение мира последует наказание, а при сохранении мира их личность и имущество будут находиться под защитой беспристрастного правосудия»[520].

Как бы то ни было, наш мир – это не бурлящая масса разочарованных, разгневанных, полных ненависти фанатиков, стремящихся выразить свои этнические, религиозные, культурные или цивилизационные страхи в катастрофическом насилии друг против друга, характерном для естественного состояния в духе Гоббса. Разумеется, есть небольшое число людей, которых привлекает насилие, которые жаждут испытать его драйв и извлечь его потенциальные выгоды. Некоторые из них действительно фанатики, истинно преданные своей идее, но в большинстве своем эти люди – преступники и головорезы, и их небольшие, ускользающие от контроля сил правопорядка или плохо ему поддающиеся группы способны нанести гораздо больший ущерб, чем можно предположить исходя из их малочисленности.

По мере изменения отношения к войне организованные межгосударственные, да и организованные гражданские войны становятся все менее распространенными, и гражданский мир нарушают преимущественно насилие и хищничество банд головорезов. Для удержания их в узде, то есть для установления мира и порядка, необходимо хорошее правительство, идущее тем путем, на который развитый мир свернул еще в середине прошлого тысячелетия.