Пережитое. Воспоминания эсера-боевика, члена Петросовета и комиссара Временного правительства

Что мы можем дать народу,
Кроме умных, скучных книг,
Чтоб помочь найти свободу?
Только жизни нашей миг!

Решение принято. На душе ясно, светло, радостно. В бульварных романах любят изображать заседания революционных заговорщиков-террористов следующим образом. В полутемной комнате где-нибудь в подвале сидят в черных масках люди и бросают между собой жребий – кто из присутствующих должен взять на себя убийство приговоренного «тайным комитетом» к смерти. И тот, на кого указал рок, идет со смертью в душе, не смея ослушаться, потому что ослушание грозит смертью ему самому от руки заговорщиков, связанных круговой порукой…

Все это, может быть, очень занимательно и действует на воображение любителей и любительниц бульварных романов, но совершенно не соответствует действительности. Это, во всяком случае, не соответствовало традициям и обычаям, которые установились в нашей партии: вхождение в Боевую организацию всегда было добровольным.

За все время существования Боевой организации – с 1902 до 1910 года – я не знаю ни одного случая, когда это было бы иначе. В Боевую организацию не только никого не набирали, но никогда даже не приглашали – в нее всегда вступали добровольно, по собственному свободному решению. Принятия в состав Боевой организации надо было всегда добиваться. Для члена партии это была величайшая честь, потому что члену Боевой организации вверялось доброе имя и честь партии, и он должен был это заслужить, ему должно было быть оказано высшее доверие.

Припоминаю сейчас один случай, когда желавший вступить в Боевую организацию объяснил свое желание неудачно сложившейся личной жизнью – у него были неприятности на романтической почве, и он решил покончить с собой, почему и предложил свои услуги Боевой организации. Ему ответили резким отказом. Когда желающий вступить в Боевую организацию заявлял о том Центральному комитету или его агентам, его кандидатура тщательно оценивалась и взвешивалась – иногда надо было ждать ответа месяцами. Я лично знаю десятки случаев, когда заявлявшие о своем желании вступить в Боевую организацию получали отказ. И вместе с тем я должен сказать, что революционное настроение в стране было в то время так сильно, жертвенный порыв среди революционеров так велик, что недостатка в людях никогда не было. Боевая организация всегда имела в своем распоряжении и в своих рядах столько человек, сколько ей было в данный момент необходимо, – и всегда еще оставался запас.

Несколько десятков лет прошло с тех пор… Из сотни лиц, состоявших в Боевой организации за восемь лет ее существования (1902–1910 гг.), в живых сейчас осталось вряд ли больше десятка (я попробовал составить поименный список членов Боевой организации – их оказалось 78; оставшихся по настоящее время в живых – во Франции (3 человека), Соединенных Штатах (3) и в Палестине (1) – всего, стало быть, семеро (на исчерпывающую полноту этих данных я не претендую). Боевая организация превратилась для живущего поколения почти в легенду. Тем больше хочется рассказать о ней все, что знаешь, но рассказать одну лишь правду.

Главой Боевой организации был в то время (январь 1906 года) Евгений Филиппович Азеф.

Да, тот самый знаменитый Азеф, который через три года после этого был разоблачен как провокатор, который с самого своего вхождения в партию социалистов-революционеров, то есть с 1901 года, служил в Департаменте полиции и за деньги выдавал правительству на смерть своих товарищей по партии. Его имя стало в истории нарицательным, как имя предателя и провокатора. Но тогда мы любили его и уважали, как одного из руководителей нашей партии, как незаменимого и неуловимого главу нашей Боевой организации, на революционном счету которой было уже столько славных дел. И я любил его…

Его помощником был не менее легендарный герой революционного подвига, Борис Викторович Савинков, который через 18 лет при не выясненных до сих пор обстоятельствах погиб в большевистских застенках в Москве; официальная версия говорила о самоубийстве – я не сомневаюсь, что он большевиками был убит. Я был близок также и с ним – более блестящего и интересного человека я не встречал в своей жизни; и я тогда любил его.