Пернатый оберег

Глеб с досады чуть не стукнул сам себя кулаком по лбу: а ведь он совсем потерял оперативный нюх! Принять Бубняя, карманника, а карманники по праву считаются элитой воровского мира, за лоха-фраера — это с его стороны проявление оперативного непрофессионализма! В годы канувшего в небытие проклятого тоталитаризма (идеологическая война его праху!) таких бубняев после отсидки ближе сто первого километра к Москве не подпускали, и лишь теперь, во дни торжества демократии и прав человека, эти жестокие ограничения были сняты. Ныне в столице конкретных пацанов с судимостями — как комаров на затопленных торфяниках! Ездят они и на «мерседесах», и на «БМВ», и Бубняй от братков не отстает. Просто он сегодня вышел на дело и, образно говоря, надел рабочую спецодежду. А «мерседес» пускай пока постоит в гараже. Впрочем, не одному Глебу стоит заниматься самокритикой. И Бубняй тоже хорош! Ведь каждый карманник обязан быть прекрасным психологом, это для него даже важнее, чем артистическая ловкость рук! За такой высокий интеллект воры прочих специальностей карманников и уважают! А Бубняй чалился с Додиком на одной шконке, хлебал баланду из одной миски и не разглядел в Додике, извините, гея? И какой Бубняй после этого психолог, в смысле — карманник, да еще и в законе?! По понятиям он после этого кто? Тоже педе… то есть гей! Алексис понятия уважил, проявил к ним толерантность: назвал Бубняя «мадам» и обратился к нему на «вы». Алексис-Алессио, интеллигент в третьем поколении, никакой женщине, даже женщине в голубом смысле, не позволил бы себе «тыкать»! Да и почему бы ему понятия не уважать? По крайней мере, в понятиях не встречается такой откровенной махровой дури, как в иных законах. Взять хоть те же моратории! Согласно мораторию номер один, маньяка, укокошившего в Москве ни за что ни про что полсотни человек, нельзя было приговорить к смертной казни, потому что пастух-чеченец, сперший овцу из соседнего стада, не имел возможности предстать перед судом присяжных в своем регионе. А до соседнего региона, где суд присяжных функционировал, далеко ехать — аж полчаса на автобусе! По такому случаю московского маньяка будут содержать в заключении на полном пансионате по европейским стандартам лет тридцать, а то и все сорок. На денежки, изъятые из карманов родственников жертв этого изверга. А в соответствии с мораторием номер два, когда и прежней идиотской отговоркой уже нельзя стало оправдываться, придумали, что маньяка следует сорок лет лелеять, так как некогда «после литры выпитой» известно кем был якобы заключен международный договор на этот счет, который Дума не ратифицировала. Следовательно, это не договор, а бумажка, которую можно использовать по любому назначению, даже и гигиеническому. Видно, у депутатов-то оказалось ума либо совести или того и другого вместе побольше, чем у некоторых… И таких удивительных опусов в законах — как блох на бродячей собаке. Познакомишься с такими прецедентами, невольно запросишься под юрисдикцию понятий! Но Алексис не зря проповедовал толерантность, он уважил также и закон, понятий категорически не признающий! А для закона Бубняй как был гражданином мужского пола, так гражданином мужского пола и остался, с кем бы он там ни чалился и ни хлебал баланду из одной миски. Вот почему в другом случае Алексис обращается к Бубняю на «ты» и как к мужчине.