Перо Адалин

– Я думал… Не-е-ет, – протянул Леверн. – Да вы оба сошли с ума! – не веря, выкрикнул он и схватил Клер. Его пальцы больно впились в ее плечи. – Почему никто из вас не слышит, о чем я прошу! Послушай, что ты говоришь! Будешь ждать счастья брата до скончания века? Аль не хочет никого в своей жизни! Не тебе расплачиваться за его одиночество, начни уже принимать его выбор! Перестань цепляться за него, будто маленький ребенок! Выходи за меня, и у Альваха наконец появится больше свободы – он не будет опекать тебя, он сможет жить! А там, глядя на нас, тоже захочет разделить с кем-то свою жизнь! И, к твоему сведению, я Альваха бросать не собираюсь. Я лишь хочу тебя, тебя в свою жизнь! Не как сестру, которую вижу только если повезет, не имея возможности выразить все, что лежит на сердце, а как жену. На каждый день, на каждую ночь, в нашем общем доме – чтобы ты ждала меня со службы, чтобы радовалась тому, что я жив. Отнимать тебя у брата я никогда не собирался – неужто ты подумала, что я способен на такое? – Обида, молнией прочертив его слова, сверкнула над головой Клер.

– Леверн. – Она обняла рыцаря за плечи и уткнулась головой ему в грудь. – Я каждый день благодарю Санкти за то, что ты жив. Каждый день разрываюсь в волнении и за брата, и за тебя. Это наша жизнь, такая, какой ее удалось сохранить. Все, что могу тебе отдать, – бери не спрашивая. Я давно принадлежу тебе, с того самого дня, как ты занял место за нашим обеденным столом.

Клер подняла голову, почувствовав, как пальцы Леверна путаются в ее русых волосах.

– Но не проси того, что я дать не в силах. Я едва научилась жить – для Альваха, для тебя, проклиная себя за глупость, за которую мы все расплачиваемся. Я не смогу надеть свадебный венец, перешагнув через брата. Не смогу.

Леверн, оторвав руки Клер от себя, в бешенстве отскочил к противоположной стене. Ничего из желаемого он получить не мог. И все по вине Маркуса. В нем всколыхнулась и ненависть к Альваху, порождаемая чувством, которое было ему противно до тошноты, – ревностью. Такую колоссальную любовь Клер к родному брату эгоизм рыцаря выносил с трудом. Сколько места остается в ее сердце, где живет подобное чувство? Но Леверн медленно повернулся к ней и, усмиряя гнев, как можно спокойней добавил:

– Мы еще посмотрим. Если ты так против, значит, я решу эту проблему. Надеюсь, причина единственная – никаких других оговорок я не приму. И больше даже вскользь не упоминай случай с Маркусом, иначе мне придется заставить тебя думать только обо мне. Поверь, даже Аля ты в таком случае забудешь.

Леверн почувствовал внезапно накатившую усталость. Его мечтам суждено быть мечтами еще какое-то время, но никогда, даже в самый черный день, он не откажется от них.

Шум в конце коридора привлек его внимание – рыцарь весь обратился в слух. Бряцание оружия и низкие мужские голоса, эхом доносившиеся до них, тут же заставили забыть его обо всех разногласиях. Из зала резво выскочила Церес в ворохе белых, как молоко, юбок – сестра Леверна, запыхаясь, подбежала к брату.

– Габор приехал. Маркус приказал найти тебя, отвести в покои и проследить, чтобы ты не исчез. А Фелиция говорит провести тебя и твоих друзей к запасному выходу из кухни. Мимо еще пробегал Майрон, кляня твое имя. С чего это ты всем так нужен?

Девушка, отдышавшись, уперлась руками в бока и нахмурилась. Церес не могла понять, как Леверну удалось всего за пару дней разогнать застывшую тишину поместья, но была ему благодарна – азарт от происходящего компенсировал всякое ее недовольство.

– И кого намереваешься послушать?

Леверн стиснул челюсти – времени оставалось совсем мало.

#21. Мутная вода

Адалин едва стояла на ногах, в ушах гудело, и она терялась в происходящем. Только что рядом кружились служанки, но вот они уже бесшумно уходят, впуская в полутемные покои командира. Часами ранее Винсент заверил ее, что на маскарад уйдет не более пяти минут – им всего-то и нужно, что показаться милорду. Только вот Адалин в последнее время минуты стали казаться часами агонии; но она не собиралась сдаваться.

Бархатное платье глубокого, как синее озеро, цвета окружило ее – бесконечные гладкие волны матовой ткани ниспадали до носков аккуратных туфель. Служанки затянули корсет не туго, но принцессе казалось, что в ребра впиваются стальные обручи, которые не дают нормально дышать. Горело в легких, горела раненая рука, будто на ней был не рукав платья, а тряпка, смоченная кипящим маслом.

Фелиция ничего не могла поделать с болью гостьи, но подошла со всей аккуратностью к ее наряду, предоставив платье из самой мягкой ткани и самые удобные туфли. Искалеченную руку по ее указанию спрятали под синей бархатной накидкой, низ которой был оторочен черным мехом, а для бледного лица принцессы подобрали простую маску. Винсент счел внешний вид подопечной в достаточной мере непримечательным, а это было им только на руку. Адалин же не простояла под его внимательным взглядом и десяти секунд – сделав пару шагов навстречу, девушка уткнулась головой в грудь командира.