Пером и шпагой

– Не дури, – ответил Зейдлиц. – Армия принца Вюртембергского неподалеку, и она сумеет постоять за столицу.

– Наконец, – добавил Левальд, – это же… Тотлебен! Немало он прожил вместе с нами в Берлине. И сын служит в наших войсках. Славный мальчик, весь в папашу! И король подарил Тотлебену поместье… Фон Рохов, идите к дьяволу со своими страхами!

Берлин тогда был тыловым госпиталем для офицеров Фридриха; здесь же – в столице – содержали знатных военнопленных и многих русских. Хотя Берлин и называли «Афинами на Шпрее», но это была, скорее, обширная, несуразная деревня с населением в 120 тысяч жителей. И вот эта «деревня» проснулась, разбуженная канонадой. Русский авангард, стоя под стенами, выстреливал ядра и бомбы. Богатые берлинцы быстро вязали тюки и удирали прочь. Остальные решили победить казаков водкой. Кто-то из берлинцев (видать, самый опытный) провозгласил:

– Как можно больше водки! Я знаю русских: они напьются, станут лупить друг друга, а нас уже не тронут.

Водку берлинцы покупали на деньги, собранные в складчину. Но всю водку выдули войска принца Вюртембергского, которые неожиданно вступили в Берлин, опередив Тотлебена. Тотлебен понял, что его надежды захватить Берлин врасплох потерпели крах. Он расстрелял все снаряды, у него остались лишь две пушки, есть было нечего, лошади и люди изнурены до предела, и он

– отошел.

Мы приближаемся к самому интересному моменту русской истории. Чтобы понять все дальнейшее, нам необходимо знать, чего добивался Тотлебен под Берлином. Этот мерзавец желал не только обогащения, – нет, в душе Тотлебена была взлелеяна мысль: обязательно вступить в Берлин одному, чтобы ни с кем не делить славы!

Сейчас он сунулся в ворота наугад, не дождавшись подхода корпуса Чернышева, рассчитывая, что в панике жителей удобнее прорваться в город. Но во главе гарнизона стали опытные вояки – Зейдлиц с фон Левальдом, они дали Тотлебену тумака, и он отлетел от ворот. Однако Тотлебен был честолюбец упрямый: теперь он обдумывал, как ему поступить, когда войска Чернышева придут.

Далее поведение Тотлебена будет складываться из коварства, двурушничества и удивительной бессовестной лжи! Эта ложь начиналась с того, что Тотлебен в своей первой неудаче приступа к Берлину обвинил Захара Чернышева… Он обвинил Чернышева, который еще не успел доскакать до Берлина!

***

Чернышев шел к Берлину вслепую, ибо Тотлебен сознательно лишал его донесений и сводок. Старше Тотлебена по чину, Чернышев и должен был возглавить экспедицию на Берлин, хотя было ясно: Тотлебен зубами станет держаться за свою самостоятельность. Двигая колонну от Фюрстенвальде, Чернышев на ходу разработал план боя, чтобы разбить войска принца Вюртембергского и сразу ворваться в столицу. На помощь к нему пришла на рысях дивизия Петра Ивановича Панина.

Тотлебен же, по прибытии Чернышева и Панина, сделал вид, будто и знать их не знает. Он продолжал действовать в одиночку, но сумел выклянчить у Чернышева девять тысяч человек. Себя усилил, а соперника ослабил! Затем Тотлебен стал выискивать в обстановке момент, а в Берлине – лазейку. Честного боя с открытым забралом он не признавал.

Чернышев же верхом вымахал под самые стены Берлина:

– Эй, немцы! По чести говорю вам: открывай ворота! На что ему ответили с пушечных верков:

– Мы откроем Берлин, только увидев своего короля.

– Взгляните на мою кобылу, – хохотал Чернышев. – Разве не узнаете кобылы своего короля?

Лошадь под генералом была действительно из королевских конюшен Фридриха. Где он достал ее – об этом Чернышев болтать не любил. Вызывающее поведение его озлобило немцев, и пушечное ядро, дымно воняя, рухнуло неподалеку. Острой щебенкой и песком сыпануло в лицо… Он отъехал к лагерю, – это была его рекогносцировка, – Чернышев как следует рассмотрел ворота.

Берлин, главная кузница всей боевой мощи Фридриха, лежал перед русскими весь в зелени садов, розовея по утрам черепицей и дымя трубами арсеналов, литейных цехов и сукновален. В очень узком кругу друзей, с Петром Паниным во главе, Захар Григорьевич Чернышев решил:

– Завтра в семь, едва рассветет, быть штурму Берлина! Сигнал для армии – три выстрела горящими брандскугелями…

Чернышев по старшинству своему приказал Тотлебену подойти с корпусом на подмогу для штурма. На что Тотлебен ответил, что этим предложением его так обидели, что теперь он горько рыдает, – и приказа не исполнил. На второй приказ Чернышева – передвинуть легкую конницу за реку – Тотлебен даже не ответил.

Вскоре к Берлину спешно подошел австрийский корпус Ласси. Сразу усложнилась задача Тотлебена: у него появился лишний соперник! Тотлебен обдумывал вопрос: как принизить значение Чернышева и Ласси, а самому стать главным?

И вот ночью, втихомолку, Тотлебен прокрался между корпусами Чернышева и Ласси. Этим маневром он прервал между ними связь, сам занял центральное положение, и теперь без его содействия не могли действовать остальные войска. Из этого видно, что даже в полевой тактике можно быть интриганом и карьеристом!