Пером и шпагой

Об этом и сказал де Катт…

– Вы ничего не понимаете, милый, – отвечал ему король, задремывая привычно на плече секретаря. – Ведь позади маршала Субиза движется, бренча кастрюлями и мисками, сотня искусных поваров. А впереди меня, невидимо и неслышно, шагают сто моих опытнейших шпионов… Парикмахера Ришелье мы разбили – дело за поваром Субизом!

Все время он был в авангарде. Французы жгли мосты – он наводил понтоны. Он спешил. Он настигал. И он настиг противника, упершись с ходу прямо в грандиозный лагерь маршала Субиза.

– Нет, – сказал король, осмотревшись зорко. – Здесь позиция для боя неудобна. Надо вернуться, отодвинув армию назад…

И отошел назад – к деревушке Россбах, что лежала, уютно дымясь, в одной миле от города Люцена.

– Кажется, здесь нам лучше повезет, – зевнул король… Французы не дали ему спать. Отход Фридриха к Россбаху они приняли за слабость короля. Всю ночь (всю ночь!) гремели от Субиза литавры и раздавались песни… Субиз, торжествуя, говорил:

– Решено! Война окончится завтра, возле этой деревушки Россбах, которая тем и станет знаменита. Мы возьмем Фридриха в плен и отправим в Париж на потеху черни… Мы начинаем окружение прусского лагеря, отрезая королю пути отступления.

***

Зейдлиц поднялся к королю на сеновал:

– Король, французы обходят нас со всех сторон.

– Пусть эти обезьяны делают что хотят. Только бы дали мне поспать!

В ночи гулко гремели полковые барабаны: французские и германские войска, двигаясь таборами, с музыкой занимали все окрестные дороги.

– Вот бессовестные канальи! – ворочался на сене король. – Ну когда же они перестанут дудеть и барабанить? Они мне надоели…

Рано утром ему доложили:

– Мы полностью окружены противником.

– Я это знаю, – спокойно отвечал король. – Они были бы полными идиотами, если бы не сделали этого, пока я спал.

Генералы ждали сигнала к бою, но Фридрих его не давал.

Шло время. Зейдлиц показал рукой на солнце, стоявшее высоко:

– Король, не пора ли нам обедать?

– Рано, – отвечал Фридрих. – Обедать надо всегда в полдень.

Напряжение в лагере росло. Вот и двенадцать…

– Я голоден, – сказал король. – Покормите меня. Вокруг королевского стола, накрытого на чистом воздухе, собирались любопытные (всем хотелось повидать Фридриха вблизи).

– Не отгоняйте их, – шепнул король адъютантам и, сняв шляпу, бросил ее себе под ноги. – Проклятье! – восклицал король. – Этот негодяй Субиз за ночь успел окружить меня, мы пропали… Бегство – единственное, что может спасти нас!

Он съел второе и третье блюдо. Но генералов Пруссии колотило.

– Музыка, – сказал король, прислушиваясь к веселью в лагере противника, – она удивительно способствует пищеварению… Ешьте, господа! Тем более что музыка не наша, а французская и нам за нее платить не надо…

На него взирали с надеждой и с опаской. Фридрих повернулся к толпе любопытных и заметил, что раньше их было гораздо больше.

– Конечно, – обратился к ним король, – Субизу теперь можно и повеселиться! А мне прямо от этого стола предстоит спасаться…

Любопытных вокруг стола стало еще меньше. Зейдлиц шепнул королю:

– Это же шпионы Субиза.

– Потому-то, – сказал король, – я их сразу и загрузил работой.

Ровно в два часа дня Фридрих поднялся из-за стола.

– А теперь, – велел, – разгоните всех лишних, чтобы не путались тут и не мешали работать…

Он поднял к глазу трубу, озирая местность. Резко повернулся.

– Бить тревогу! – произнес пылко.

А французы, те просто упивались весельем, празднуя победу, которой еще не выиграли. Фридрих верхом пронесся вдоль рядов войск.

– Ребята, – говорил он кратко, – не робейте. Я вам дам много вина и мяса. Жалованье увеличу вдвое… Быстро! Смело! Решительно!

Колонны тронулись. Французы не верили своим глазам: все поле разом покрылось прусскими шапками. Легкая конница Зейдлица, таясь за холмами, вышла во фланг французам. Подали трубку, и Зейдлиц долго, сосредоточенно раскуривал ее… И вот трубка, дымясь, взлетела кверху – сигнал атаки. Только на полном разбеге коней (уже вблизи) гусары Зейдлица поняли, с кем имеют дело, – с жандармами! «Жандармы (gens d'armes) – французские рыцари-латники из знатных дворян; считались лучшими всадниками в Европе; к концу XVIII века стали называться кирасирами.» Легкая конница Зейдлица сгоряча налетела на тяжелую кавалерию. Но думать уже было некогда – и жандармов, противу всех законов тактики, они удачно опрокинули.

Субиз даже не поверил:

– Такого не бывает! Но.., подкрепите жандармов. А жандармы-латники, удирая от Зейдлица, как врезались в свое подкрепление, так и втоптали его в землю. Свои смяли своих! Сотни бегущих французов задирали руки, толпами сдаваясь в плен. Но пленить их было некогда: разбитые жандармы обнажили весь фронт Субиза, и Зейдлиц увидел пехоту, никем не прикрытую.