Пером по шапкам. Книга первая

Сетевой литературно-исторический ж. «Великороссъ», июнь 2018 г

Социальная сеть для зрелых людей MAXPARK, 10.06.18

Особая русофобия Мединского

Нет, на самом деле, министр культуры России в своей книге «Мифы о русском пьянстве, лени и жестокости» выступает в роли борца с русофобией, которая появляется в странах Запада, по мнению автора, не случайно, а по вполне объективным экономическим причинам. В главе «Основа для чёрного мифа о России» на стр. 153 пишется: «В эпоху древней Руси разные области Европы жили слишком изолированно. В XIV–XV веках Европа только приближалась к границам Руси. А в начале XVI столетия, после завоевания Псковской земли, централизованное государство Российской, Московия становится реальным конкурентом Запада. И экономическим конкурентом, и геополитическим.

Россию начинают бояться. И принимают меры, порой не особо корректные».

И действительно, разве можно считать корректными по отношению к России действия Ливонского ордена, который приказал задержать и посадить в тюрьму российского посла Шлитте, опасаясь усиления военного потенциала России, когда в 1547 году Иван Грозный поручил тому «завербовать в Европе и привезти в Москву докторов, которые умеют ходить за больными и лечить их», а также других специалистов разных областей добычи полезных ископаемых, мастеров ружейного дела, строительства городов и т. д.,? Такая же судьба постигла вторую группу ремесленников, руководителей которых Иоганна Цегендера и Вольфа из Страсбурга посадили в заключение на пять лет, взяв клятву не пытаться пробраться в Московию (стр. 155).

Правда, на стр. 177 автор начинает главу «Страх и предубеждение» с фразы «В 1700 году Россию ещё не боятся». То есть в шестнадцатом веке её начинают бояться, а в начале восемнадцатого ещё не боятся. «Но вот наступают годы Семилетней войны 1756–1763 годов. Российские вооружённые силы наголову громят одну из сильнейших армий Европы – армию Пруссии» (стр. 177). А через две страницы даётся описание этого периода «Семилетняя война – время невиданной активизации всех негативных стереотипов, извлечение на свет божий всех скверных суждений, всех отрицательных мнений о России и русских.

Середина – конец XVIII века – время формирования основных политических мифов о России, трансформация литературных и бытовых мифов в политические. Тех самых, которые до сих пор невероятно мешают нам жить» (стр. 180).

Но не кажется ли странным ожидать от Европы хвалебных песен о России, когда её армия победоносно входит в Берлин, который ничем самой России тогда не угрожал? Россия отстаивала свои имперские интересы и интересы других воюющих с Пруссией государств. Кому же это понравится? И кто же не станет говорить пакости о своём враге? Мы ведь тоже не ругали Германию, а даже заключили с нею мирный договор и приглашали их специалистов в свою страну, и успешно торговали с нею до последнего дня, когда она вероломно напала на Советский Союз, преследуя имперские цели. И антифашистские статьи появлялись в нашей печати крайне редко, не смотря на разгул фашизма в Германии, хотя в ней самой было немало немцев, боровшихся в то время с фашизмом, объединившихся в подпольную организацию «Красная капелла», о трагической судьбе которой написал в своём дневниковом романе «Мемориал» чисто случайно избежавший смертной казни участник этой организации писатель Гюнтер Вайзенборн. Зато после нападения на нас мы уже камня на камне от фашистов не оставили, тогда как даже сегодня есть немало приверженцев фашизма. И это вполне естественно. Врагов никто не уважает.