Перри Мейсон: Дело о рисковой вдове. Дело о сумочке вымогательницы

– Потому что я заходила в кабинет, а Гриба застрелили. Я не хотела, чтобы кто-то подумал, будто это сделала я.

– Разве вы не знаете, что каждый пистолет оставляет на каждой пуле, вылетающей у него из ствола, вполне определенные отметки? Разве вы не знаете, что криминалисты способны с абсолютной точностью определить, из какого оружия выпущена пуля, послужившая причиной смерти?

– Я слышала что-то в этом роде, – призналась она. – Но я ведь находилась в помещении, где убили человека. Я решила, что безопаснее будет избавиться от оружия. И избавилась.

– И сделав это, навсегда лишили меня возможности доказать, что Гриба застрелили не из вашего пистолета, – заметил Мейсон.

– Никому не нужно знать, что у меня вообще был пистолет.

– Сколько времени вы носили его с собой?

– Недолго. В последнее время я довольно много играла. Иногда выигрывала, иногда проигрывала. Временами у меня при себе бывали большие суммы наличными, и мне не хотелось, чтобы меня ограбили.

Мейсон какое-то время задумчиво курил, не произнося ни слова.

– Ваш рассказ не пойдет – он не вяжется с фактами, – наконец заговорил он. – Никакой суд присяжных в него не поверит. Но я уже давно работаю адвокатом и научился разбираться в людях. Мой опыт подсказывает, что нужно скорее полагаться на мое мнение о человеке, чем на возможность связать факты. Я наблюдал за вами, пока вы говорили. Я считаю, что вы говорили правду. Я буду вас защищать, Сильвия. Но дай Бог, чтобы вам никогда не пришлось рассказывать эту версию присяжным.

– Да мне и не придется, – заметила она. – Никто не знает, что я туда заходила… кроме вас.

Мейсон покачал головой, глядя на дым, поднимающийся вверх с кончика его сигареты.

– Мало того, что нас продал Белгрейд, так еще и вы оставили отпечатки пальцев, Сильвия. А это большая проблема.

– Где я их оставила?

– На письменном столе. Вы оперлись о стекло левой рукой, чтобы разглядеть расписки, и оставили на ней прекрасный отпечаток и ладони, и пальцев.

Она нахмурилась.

– Но ведь я могла это сделать раньше? – спросила она.

– Нет. В полиции работают не дураки, Сильвия. Поверх отпечатка вашей ладони нет никаких других. Он даже никак не смазан.

– Хорошо. Значит, мне придется испить всю чашу до дна. Только не думайте, что вам удастся уговорить меня дать ложные показания, когда я окажусь в суде. Я все равно скажу правду, даже если она меня убьет.

– Вполне вероятно, что так оно и будет, – с мрачным видом сказал Мейсон. – Почему вы все-таки сбежали от меня?

– Я ведь уже объясняла вам. Я узнала, что на борту находится мой муж.

– Как вы об этом узнали?

– Мне сообщил об этом какой-то мужчина.

– Кто этот мужчина?

– Не знаю.

– Вы его раньше когда-нибудь видели?

– До вчерашнего вечера не видела, но вчера вечером видела два или три раза. Я…

– Что ж вы замолчали? – спросил Мейсон, когда она запнулась.

– У меня появилась мысль, что он следил за мной.

– Что именно он вам сказал?

– «На борту ваш муж, сматывайтесь» или что-то в этом роде. Я точно помню, что он использовал слово «сматывайтесь».

– Когда он вам это сказал?

– Как раз когда я вышла на палубу.

– Вы можете его описать?

– Да. На нем был темно-синий костюм из сержа, черные ботинки на толстой подошве, галстук в черно-синюю полоску и булавка для галстука с опалом. Ему лет пятьдесят, волосы густые, черные, черные щетинистые усы. Не очень высокий, но плотного телосложения.

– Вы с ним в тот вечер разговаривали?

– Нет.

– Но вы думаете, что он вас преследовал?

– Знаете, как бывает, когда в игорном заведении появляется женщина без спутника? Ее начинают рассматривать. Самые настырные все время болтаются рядом.

– Другими словами, вы решили, то он решил за вами приударить?

– Да.

– И продолжаете так думать?

– Сама не знаю.

– По-видимому, он знает вашего мужа.

Сильвия кивнула.

– И по какой-то причине предупредил вас, что он находится на корабле.

Она снова кивнула.

– Вы сами мужа видели?

– Нет.

Мейсон затушил сигарету в пепельнице, подтянул колени, склонился вперед, поставил локти на колени, сплел пальцы и в задумчивости уставился на ковер.

– Когда я брался за это дело, Сильвия, я не думал, что все будет так сложно, – признался он. – Но положение дел становится все хуже и хуже.

– Я ничего не могу с этим поделать. Я сказала вам правду и…

Она запнулась, когда посыльный вручил пачку газет носильщику, стоявшему у входа. Носильщик отнес их к киоску, где торговали табачными изделиями и печатной продукцией, и положил на стеклянный прилавок. Мейсон, наблюдавший за выражением лица Сильвии Оксман, увидел, как у нее округлились глаза.

– В чем дело? – спросил он, не сводя глаз с ее лица.

– Газеты.

– И что с газетами?

– Вы видели газеты, которые принес посыльный?

– Что с ними не так?

– Посмотрите на заголовки… Нет, он положил газеты другой стороной, так что вы сейчас не сможете прочитать заголовки… Молодой человек!

– Подождите минутку, – остановил ее Мейсон. – Сидите тихо. Я сейчас туда прогуляюсь и возьму парочку газет.