Перси Джексон и последнее пророчество

Стоявшая на крыльце Рейчел облокотилась на перила и вздохнула. На ней были бермуды и футболка с автопортретом Ван Гога. (Ага, Рейчел пыталась привить мне любовь к искусству, но не обольщайтесь: я запомнил имя этого дядьки только потому, что он отрезал себе ухо.)

Интересно, думала ли она обо мне и сильно ли расстроилась из-за того, что я не поехал с ними? Я, во всяком случае, об этом думал.

Потом сцена изменилась, я оказался в Сент-Луисе, прямо под Аркой[17]. Я уже бывал здесь, вообще-то я тут чуть не умер.

Над городом бушевал шторм – небо заволокла стена непроницаемой черноты, в которой вспыхивали молнии. В нескольких кварталах от того места, где я стоял, собралось множество карет «Скорой помощи» и полицейских машин, я видел их «мигалки». Над горой камня – все, что осталось от упавшего небоскреба, – поднимался столб пыли.

Рядом какая-то репортерша кричала в микрофон:

– Власти объясняют обрушение потерей устойчивости строительной конструкции, но, похоже, никто не знает, связано ли это с погодными условиями.

Ветер трепал волосы репортерши. Температура резко падала, пока я здесь стоял, похолодало минимум на десять градусов.

– К счастью, здание подлежало сносу, и в момент обрушения в нем никого не было, – продолжала женщина. – Но полиция эвакуировала людей из всех соседних зданий, так как есть угроза того, что обломки упавшего небоскреба могут вызвать дальнейшие…

Тут небеса сотряс громоподобный стон, и она запнулась. В самом центре черного облака блеснула молния, весь город содрогнулся. Все вокруг осветилось, и все волоски на моем теле встали дыбом. Удар был настолько мощным, что я понял: его могли вызвать только молнии Зевса. Мишени, в которую ими выстрелили, полагалось просто испариться, но темное облако лишь отпрянуло. Из туч появился сотканный из дыма кулак и ударил по другому небоскребу, обрушив его, как башню из игрушечных кубиков.

Женщина-репортер завизжала, по улицам побежали люди, бешено мигали огни машин «Скорой помощи». В небе промелькнула серебряная полоса – это промчалась колесница, запряженная северными оленями, только управлял повозкой не Санта-Клаус, а Артемида. Богиня мчалась сквозь бурю, обстреливая огромный клубок тьмы копьями из лунного света. Мимо промчалась золотая огненная комета… наверное, брат богини-охотницы, Аполлон.

Ясно было одно: Тифон добрался до Миссисипи. Он уже пересек половину территории Соединенных Штатов, оставив за собой след из руин, и боги с трудом замедляют его продвижение.

Гора тьмы нависла надо мной, ступня размером со стадион «Янки» уже готовилась меня раздавить, как вдруг чей-то голос прошипел:

– Перси!

Еще не до конца проснувшись, я ударил вслепую, а когда разлепил веки, обнаружил, что на полу моей камеры лежит Нико, а острие Анаклузмоса упирается ему в горло.

– Хочу… тебя… спасти… – прохрипел мальчишка.

От злости я проснулся окончательно.

– Ах, так? И с чего мне тебе верить?

– Нет… выбора? – пробулькал Нико.

Жалко, что он сказал нечто настолько логичное. Пришлось выпустить паршивца.

Нико свернулся клубком, издавая сипящие звуки, пока снова не смог нормально дышать. Наконец он поднялся на ноги, не сводя тревожного взгляда с моего меча. Его собственное оружие было при нем, но он не вытащил его из ножен. Полагаю, если бы он хотел меня убить, то мог это сделать, пока я спал. Все равно я ему не верил.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал мальчишка.

– Почему? – съехидничал я. – Твой отец опять хочет со мной «поговорить»?

Нико поморщился.

– Перси, клянусь рекой Стикс, я не знал, что он замышляет.

– Ты же знаешь, что из себя представляет твой папаша!

– Он меня надул, пообещал… – Нико поднял руки. – Слушай… прямо сейчас нам нужно уходить. Я усыпил стражей, но они скоро проснутся.

Мне захотелось придушить его еще раз. К сожалению, он говорил дело. Нет времени спорить, а самостоятельно мне не сбежать. Мальчик указал на стену, и часть ее исчезла, так что стал виден коридор.

– Идем, – Нико первым шагнул в открывшийся проход.

Я пожалел, что у меня нет бейсболки-невидимки Аннабет, но, как выяснилось, она бы мне не пригодилась. Каждый раз, когда нам попадались стражники-скелеты, Нико просто указывал на них пальцем, и их пылающие глаза гасли. К сожалению, чем больше покойников усыплял Нико, тем больше он уставал. В лабиринте коридоров, по которым мы шли, так и кишела стража, поэтому, когда мы добрались до кухни, на которой трудились повара-скелеты, я уже почти тащил Нико. Усыпив последнего повара-мертвеца, мальчик начал терять сознание. Я вытащил его через дверь для прислуги, ведущую на Поля асфоделей.

Не успел я вздохнуть с облегчением, как в замке раздались звуки бронзового гонга.

– Тревога, – сонно пробормотал Нико.

– Что нам делать?

Мальчишка зевнул, потом поморщился, будто что-то вспоминая.

– Как насчет… дать деру?

Бежать вместе с дремлющим ребенком Аида – это все равно, что участвовать в гонке на трех ногах, если при этом в пару тебе дали тряпичную куклу. Одной рукой я волочил Нико, в другой держал меч, выставив его перед собой. Духи мертвых шарахались от небесной бронзы, как от огня.