Перси Джексон и проклятие титана

– Это вход в метро, – сказала Бьянка. – Поехали на юг, в Александрию.

– Куда угодно, – согласилась Талия.

Мы купили билеты и миновали турникеты, оглядываясь назад в поисках погони. Несколько минут спустя мы благополучно сели в поезд, идущий на юг, уносивший нас из Вашингтона. Когда поезд выехал из тоннеля, мы увидели, что вертолет кружит над парковкой, но за нами он не полетел.

Гроувер выдохнул:

– Какая ты молодец, Бьянка, что вспомнила про метро!

Вид у Бьянки сделался довольный.

– Ага. Я видела эту станцию прошлым летом, когда мы с Нико были тут проездом. Я еще помню, как удивилась: когда мы жили в Вашингтоне, ее тут не было.

Гроувер нахмурился:

– Она новая? Но эта станция выглядела довольно старой.

– Да, наверно, – сказала Бьянка. – Но можете мне поверить: когда мы жили в Вашингтоне детьми, никакого метро тут не было.

Талия подалась вперед:

– Минуточку! Вообще не было метро?

Бьянка кивнула.

А надо сказать, что про Вашингтон я ничего не знаю, но здешнему метро было никак не меньше двенадцати лет. Похоже, все подумали о том же, потому что вид у них сделался довольно озадаченный.

– Бьянка, – спросила Зоя, – а сколько времени прошло…

Она осеклась. Рокот вертолета сделался громче.

– Надо пересесть на другой поезд, – сказал я. – На следующей станции.

В следующие полчаса мы думали только о том, чтобы благополучно смыться. Мы дважды пересаживались с поезда на поезд. Я понятия не имел, куда мы едем, но в конце концов от вертолета мы оторвались.

Увы, когда мы, наконец, вышли из поезда, мы очутились на конечной станции, в промышленном районе, где кругом сплошные склады и железнодорожные пути. И снег. Уйма снега. Тут казалось куда холоднее. Я порадовался своему новому пальто из львиной шкуры.

Мы принялись бродить по путям, надеясь найти еще какой-нибудь пассажирский поезд, но кругом были сплошные товарняки, и большинство из них такие заснеженные, как будто годами не двигались с места.

Какой-то бомж грелся у горящего мусорного бака. Наверно, вид у нас был довольно жалкий, потому что он беззубо ухмыльнулся и сказал:

– Чего, замерзли? Идите сюда, погрейтесь!

Мы сгрудились у его костерка. Талия стучала зубами.

– К-к-к-как хорошо! – выдавила она.

– Я копыта отморозил! – пожаловался Гроувер.

– Ноги, – поправил я его, чтобы не пугать бомжа.

– Может быть, стоит связаться с лагерем? – сказала Бьянка. – Хирон…

– Нет, – сказала Зоя. – Они нам теперь ничем помочь не смогут. Мы должны завершить поход самостоятельно.

Я печально окинул взглядом пути. Где-то там, далеко на западе, Аннабет, и ей грозит опасность. Артемида – в цепях. Какое-то чудовище, способное уничтожить мир, вырвалось на волю. А мы тут застряли на окраине Вашингтона и греемся у бомжовского костерка.

– Знаете, ребята, – сказал бомж, – свет не без добрых людей.

Лицо у него было чумазое, борода нечесаная, но смотрел он вполне дружелюбно.

– Вам небось нужен поезд на запад?

– Да, сэр, – сказал я. – А вы не знаете, где можно на него сесть?

Он поднял грязную руку и указал.

И я вдруг увидел товарный состав, блестящий и незаснеженный. Состав состоял из вагонов для перевозки автомобилей: трехэтажных платформ, затянутых густой железной сеткой. На платформах красовались таблички: «Сан-Вест-Лайн»[5].

– Очень… очень кстати, – сказала Талия. – Спасибо боль…

Она обернулась к бомжу, но он исчез. И мусорный бачок оказался холодным и пустым, как будто бомж и костерок с собой забрал.

Через час мы уже катили на запад. Споров о том, кто сядет за руль, больше не было, потому что все выбрали роскошный автомобиль себе по вкусу. Зоя с Бьянкой забрались в «Лексус» на самом верху. Гроувер изображал автогонщика, сидя за рулем «Ламборгини». А Талия ухитрилась включить радио в черном «Мерседесе» и теперь прослушивала вашингтонские радиостанции, передающие альтернативный рок.

– Можно к тебе? – спросил я.

Она пожала плечами, и я залез на переднее пассажирское сиденье.

По радио играла группа «The White Stripes». Песню я знал хорошо: это был один из немногих моих дисков, которые нравились маме. Она говорила, что их музыка напоминает ей «Led Zeppelin». Я подумал о маме, и мне сделалось грустно: похоже, на Рождество я домой не попаду. А может, я и не доживу до Рождества-то…

– Клевое пальтишко, – сказала мне Талия.

Я плотнее закутался в коричневое пальто, радуясь теплу.

– Ага. Но Немейский лев – не то чудовище, которое мы ищем.

– Ага, и рядом не лежало. Нам еще искать и искать.

– Кем бы ни было это таинственное чудовище, генерал говорил, что оно явится за тобой. Они хотели отделить тебя от отряда, чтобы чудовище появилось и сразилось с тобой один на один.

– Он так и сказал?

– Что-то типа того, да.

– Круто! Обожаю работать приманкой.

– Ты не в курсе, что это может быть за чудовище?

Она угрюмо покачала головой.

– Но ты же знаешь, куда мы направляемся, да? В Сан-Франциско. Туда же, куда собиралась Артемида.

Я вспомнил то, что говорила мне Аннабет тогда, на дискотеке: ее папа переезжает в Сан-Франциско, а ей туда нельзя, потому что полукровки там жить не могут.

– А в чем дело? – спросил я. – Что такого плохого в Сан-Франциско?