Персидская литература IX–XVIII веков. Том 2. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика

Сюжет обрамляющей истории имеет аналог в древнеиндийской традиции – это сочинение «Семьдесят рассказов попугая» (Шукасаптати), однако считается, что первоначальная редакция книги-прототипа утрачена. Несмотря на то, что автор недвусмысленно указал, что пользовался персидской обработкой старого индийского сюжета, долгое время полагали, что Нахшаби был первым переводчиком «Семидесяти рассказов попугая» непосредственно с санскрита. Однако в 70-е гг. ХХ в. была обнаружена рукопись, которая указывала на то, что перевод книги на персидский язык был уже сделан ранее, в самом начале XIV в. Эта рукопись, к сожалению, дефектная (лакуна посередине и отсутствие конца сочинения – с сорок девятого рассказа), носила название «Книга попугая. Самоцветы ночных бесед» (Тути-нама. Джавахир ал-ас– мар). Автор этой версии некий ‘Имад б. Мухаммад ан-Наири (или ас-Сагари), как и Нахшаби, жил в Индии и посвятил книгу делийскому правителю Ала ад-Дину Мухаммад-султану (1296–1316). Известный отечественный иранист О.Ф. Акимушкин убедительно доказал, что это и есть сочинение, которое «один вельможа» предложил Нахшаби для переделки. Ученый также продемонстрировал, в чем состояла суть новой обработки сюжета. Автор новой версии книги не только творчески отредактировал вариант предшественника, устранив повторы и длинноты, но и включил в свое произведение рассказы собственного сочинения, а также заменил все стихотворные цитаты своими четверостишиями, помеченными именем Нахшаби, упомянутым, как правило, в первой строке. В заключительной главе книги помещено большое стихотворение в форме кыт ‘а, содержащее самовосхваление автора и дату окончания Тути-нама – 730 г.х. (1330).

Как и другим обрамленным повестям, «Книге попугая» суждена была долгая жизнь. После Нахшаби эту сюжетную рамку использовали не только в персидской литературе, но и в других традициях. Уже спустя два столетия, при Великом Моголе Акбаре, язык произведения стал казаться чересчур сложным, поэтому в новой версии литератора и историка Абу-л-Фазла б. Мубарака (1551–1602) стиль был значительно упрощен. Но и этот вариант вытеснила еще более упрощенная редакция, принадлежавшая перу могольского принца Мухаммада Худаванда Кадири (1615–1659), старшего сына великого Шах-Джахана и старшего брата Аурангзеба, будущего императора Индии. Именно эта сокращенная версия (35 вместо 52 ночей, 38 рассказов вместо 83) и получила широкое распространение на Востоке и на Западе: появились ее переводы на турецкий, хинди, бенгали, пушту, узбекский, туркменский и другие восточные языки, а также на английский, немецкий, французский и русский. Полная русская версия перевода была выполнена в 1915 г.

Суфийская агиография

К жанру биографической прозы принадлежит огромный свод жизнеописаний выдающихся суфиев «Дуновения дружбы из чертогов святости» (Нафахат ал-унс мин хазарат ал-кудс) ‘Абд ар– Рахмана Джами, написанный в 1476/77–1478/79 г. и содержащий 618 биографий, в том числе 34 биографии известных женщин-подвижниц. Сочинению предпослано большое вступление, в котором Джами разъясняет суфийскую терминологию. При составлении свода Джами опирался на традицию, заложенную известным трудом одного из лучших знатоков мистической теологии ‘Абд ар-Рахмана ас-Сулами (ум. 1021) «Разряды суфиев» (Табакат-и суфийа), состоявшим из ста биографий известных суфийских деятелей, расположенных по хронологическому принципу в пяти разрядах. Впоследствии «Разряды суфиев» были дополнены ‘Абдаллахом Ансари в не дошедшем до нас расширенном переводе с арабского языка, носящем то же название. Традицию продолжил Фарид ад– Дин ‘Аттар в «Антологии святых» (Тазкират ал-аулийа) (XII в.), существенно увеличивший количество жизнеописаний. Хотя Джами прямо не говорит, что использовал материалы труда ‘Аттара в своих жизнеописаниях, а указывает на то, что опирался главным образом на свод Ансари, он, несомненно, был знаком с со всеми предшествующими образцами жанра и использовал заданную традицией структуру жития. Джами приблизил язык сочинения к литературной норме своего времени и включил «биографии, подвиги и чудеса, даты рождения и смерти тех шейхов, которые … помянуты не были», в том числе и Ансари.

Помимо традиционных для агиографических сводов жизнеописаний суфийских подвижников Джами включает в свое сочинение никак не выделенный раздел, посвященный исключительно поэтам, что сближает его житийный свод с поэтической антологией и знаменует этап синтеза этих двух популярных жанров средневековой биографической литературы. Раздел начинается после жития Сухраварди, которому принадлежит множество стихов и биография которого как бы стоит на границе между жизнеописаниями суфийских наставников и поэтов, склонных к мистическому миросозерцанию.