Персидский джид

– И то верно… Эй, Соболев! – окликнул дьяк. – Будет тебе дуться, как мышь на крупу. Ну-ка, говори живо, как ваша ватага под Кремль пробралась! Сейчас-то мы еще по-человечески толкуем, а будешь запираться – кат с тобой иначе поговорит.

– Через Покровский собор, – неохотно отвечал подьячий. – Там в нижних подклетах ход открывается.

Данила уже знал, что многие московские улицы и храмы имеют по два названия. Ту же Ильинку многие звали еще Дмитровкой, а Покровский собор – собором Василия Блаженного.

– И что, многие про тот ход уже проведали? – продолжал допрос Башмаков.

– Почем мне знать. Только не у всех смелости хватает тем ходом лазить, в нем нечистая сила водится.

– Под собором – нечистая сила? – удивился дьяк.

– Поодиночке там уж не ходят, боятся. Беси и черти, бывает, такую возню подымают, так визжат – кровь в жилах застывает, сам как-то слышал…

Данила и расхохотался, а следом за ним – Богдаш.

– Тише вы, жеребцы стоялые, – призвал к порядку дьяк. – Что, Сарыч, пойдем через соборные подклеты?

– А не пойдем, – тут же отвечал загадочный помощник. – Мало ли на какую сволочь там наткнемся. А с нами – пленный. И терять его нельзя. Может статься, и другой пленный еще жив. Через Успенский собор выходить будем.

– Будь по-твоему… – Дьяк задумался. – Данила, Богдан, потом сходите гляньте – жив он там на лестнице, помер, или вдруг его утащили, на что надежды мало, не таковы они… И ты, Соболев, когда думать будешь, что на допросах рассказывать, знай: тебя раненого вряд ли вытаскивать бы стали, а статочно – прикололи, чтоб лишнего не наболтал. Настасья, выводи нас отсюда…

Настасья, взяв факел, опять повела подземными переходами. За ней шел Богдаш – случайно ли рядом оказался? – а далее Данила и придержавший его за рукав, чтобы поговорить, Башмаков; Стенька вел Соболева, замыкал Сарыч.

– Ну, радуйся, прав ты оказался насчет Бахтияра, – сказал дьяк. – Ну-ка, догадайся, что там у Бахтияра с налетчиками произошло!

– С Бахтияром, как видно, было так. Он, следя за Обнорским, попал под Кремль тем ходом, которым лазили налетчики, что от самых нижних подклетов собора, – начал Данила. – И там он обнаружил кого-то из работников, что фальшивую монету чеканили. Сдается, его звали Епишкой – Епишку молотобоец поминал… Тот человек имел при себе набитый кошель и вышел не обычным ходом, а через колодец – видать, боялся, что при нем тот кошель сыщут. Бахтияр, видать, либо оглушил его посохом и забрал кошель для доказательства, либо как-то исхитрился допросить. И тут, на его беду, появились людишки Обнорского вместе с княжичем. Он почему-то не смог попасть в тот ход, что к собору, и полез черт знает куда, к Благовещенской башне, а они – за ним. И миновали башню, и они его нагнали уже у тайника Водовзводной башни. Может статься, у него у самого был нож, и он тем ножом отбивался. Княжич метнул в него джерид, перебил ему жилу – и тут-то Бахтияр, упустив посох, вывалился в барсучью дыру. А налетчики за ним не полезли – побоялись. Потом уж, когда мы там перестали галдеть и вопить вокруг мертвого тела, они изнутри нагромоздили земли и дыру забили. Только не знали, что Бахтияр за кусты хватался, иные почти выдернул. Только по тому, что они потом вянуть стали, и можно было найти место, где дыра.

– Может, и так, – согласился Башмаков. – Весьма похоже на истину.

– Можно пойти поглядеть снаружи, где привядшие кусты, – предложил Данила.

– Недосуг. И без того почти все ясно.

Настасья вывела на широкую подземную улицу, что вела к Ивановской колокольне и далее – к Успенскому собору. Наконец встала у железной решетки, за которой уже были соборные погреба.

– Вот, батюшка Дементий Минич, слово сдержала – и туда привела, и обратно, – сказала она.

– Вижу. И что же теперь с тобой делать, девка?

– Я знаю, после того, как Русиновой назвалась, веры мне уж нет. А ты поверь! – вдруг потребовала она. – Испытай меня! Может, и я еще на что пригожусь!

– Да на что ты пригодишься? Вот перед тобой воровские деньги блеснули – и ты за ними погналась. А что бы тебе растолковать куманьку про подземную мастерскую? И на Обнорского бы снарядили знатную засаду, не ушел бы. Сама себя ты, девка, обдурила. Нельзя одной задницей на два табурета сесть – непременно наземь шлепнешься. Что ты сегодня самой себе и доказала. Ни денег, ни мести… Одно слово – опозорилась.

– Так вот я тебе, Дементий Минич, как перед образами, обет даю! – воскликнула Настасья. – Коли отпустишь – я к тебе Обнорского на аркане приволоку! А коли обману – гореть мне огнем неугасимым! Господь мне свидетель и вы все!

Она распустила ворот рубахи и без смущения полезла рукой за крестом-тельником.

– Что, молодцы? – весело спросил Башмаков конюхов. – Поверим в последний, остатний раз? Данила, это не моя, твоя кума – что скажешь?

– Ну, коли на кресте поклянется… – не слишком уверенно произнес Данила.

– Ты, Желвак?

– Да гони ты ее, твоя милость, к чертовой бабушке! – решительно высказался Богдаш. – И с враньем ее вместе! Она и с крестом в кулаке соврет – недорого возьмет!