Персидский джид

– Вы, молодцы, не гонитесь за красой, эта краса нестойкая. Бирюза не любит жира. Начнешь сальными руками за нее хвататься – глядь, а она уж и померла. Была самая лучшая, голубая, как майское небо, стала зеленая, блеск потеряла. И нет боле твоей бирюзы. Тепла она также не любит. Даром что из Персии родом. Но коли бирюзу беречь, она всем приносит мир и богатство, кроме воров и убийц. В Персии так говорят: рука, носящая бирюзу, не оскудеет. У кого с женой нелады и ссоры – тоже хорошо бирюзу дома держать, помирит.

– Хватит врать-то, – недовольно сказал Тимофей и перекрестился. – Богу молиться надобно, а не камням.

– А коли ты такой умный, то растолкуй мне, дураку, отчего у государя в Верху стоит трон с бирюзой? – возмутился Ермак Савельевич. – Трон знатный, персидским шахом подарен, отделан жемчугом, рубинами и бирюзой! Каменья по золоту посажены! Что ты на это скажешь?

– Ты что, сам его видел?

– Знающие люди видели. В Верху забеспокоились – бирюза-де белеть стала, а у меня хорошие куски на продажу есть, ко мне приходили и про трон рассказывали. Коли сам государь этот трон бережет, то ведь неспроста? А то еще примета есть – коли больной возьмет бирюзу в руки и она потускнеет, то долго не заживется. Еще – носящий бирюзу веселости не теряет. Еще – кто тот камень при себе носит, не может быть убит.

– Да ну тебя, – буркнул Тимофей. – Ты вот лучше глянь на эти джериды и скажи, знакомы ли.

Данила наконец достал из-за пазухи сверток, вынул два джерида.

Они были куда как побогаче тех четырех, что вынес Ермак Савельевич. У купца единый глаз прищурился, восторг на лице отобразился. Приняв от Данилы в ладони джериды, он вышел на порог лавки, чтобы как следует разглядеть их при солнечном свете. И опять Семейка с Тимофеем, переглянувшись, кивнули. Им нравилось, как купец глядит на хорошее оружие, как щелчком по лезвию проверяет металл.

– Я таких не продавал, это уж точно, – сказал Ермак Савельевич. – Работа хорошая, старая работа, для богатого человека делано. Привезены к нам давно – лет двадцать назад. А третий где?

– Сами бы мы хотели знать, где третий, – отвечал Богдаш. – А джериды знатные. Я в стенку метал, лист березовый приколол. За десять шагов весь лист изодрал.

Тут он приврал – метал лишь один, по дороге из Казани в Москву. И не сразу лист изодрал – сперва-то джерид мимо меты летывал…

– Был бы третий, цены бы им не было. Я-то могу еще один подобрать, собрать джид, а все не то, все не то… А у других купцов и вовсе джидов не сыскать. Не видят они проку в таком товаре. Да и я уж не рад, что привез. За этот год вы, молодцы, первые, кто про джид спрашивает.

Молодой белобрысый сиделец, вышедший из лавки зазывать покупателей, услышал эти слова, обернулся, да промолчал.

– А покажи, какой у тебя еще есть, – попросил Богдаш.

Купец опять ушел в темный чуланчик, вынес джид чуть поболее – в полторы четверти длиной, в четверть шириной, показал, как пристегивать к поясу. Богдаш попробовал – маленькие рукояти джеридов хорошо ложились в руку, легко выскакивали из гнезд.

– А еще?

– Есть недорогой джид, черена костяные, рыбий зуб, резьба простая. Здешней работы.

– Показывай.

Когда купец вынул из короба и этот джид, Данила ухватился за него первым. Бирюза на рукоятях – роскошь, на тот настоящий персидский джид только облизнуться, а этот по карману!

– Еще! – потребовал он, желая сравнивать и выбирать.

– Совсем дешевый есть.

– Выкладывай!

– Гляди, Данила, – остерег Тимофей, – польстишься на дешевизну, купишь собачье лайно.

– Ты не на черен, на клинок смотри, – велел Семейка. – А лучше мне покажи.

И точно – когда купец выложил совсем дешевый джид, Семейка только поморщился.

– Мы за каменьями не гонимся и рыбий зуб нам ни к чему, – сказал он. – А нет ли у тебя булата? Черен-то насадить нетрудно, хоть костяной, хоть деревянный.

– Погоди… Алешка!

Сиделец шагнул в лавку.

– Достань-ка короб, где огрызки и оглодки.

Сиделец проскользнул мимо Богдана в глубину лавки, нагнулся и стал выволакивать из-под скамьи тяжелый короб. Дотащив его до конюхов, откинул крышку. Данила, понятное дело, заглянул первым.

– Копайтесь сами! – сказал Ермак Савельевич. – Тут и черены, и клинки, и кольчужное плетенье, и от пистолей замки, ищите, что требуется! Может, что иное подберете. Гляжу, вы люди служилые…

Семейка и Тимофей разом нависли над коробом.

– Ну, их теперь за уши не оттащишь, – усмехнулся неуемный Богдаш. – Все деньги, купец, у тебя оставят. Тимоша, а Тимоша! Глядишь, и ослиная челюсть сыщется!

Тимофей даже не обернулся.

В коробе было немало дряни, которую только в канаву выбросить. Семейка осторожно вытаскивал клинок за клинком, одни откладывал, как заведомо негодные, другие протягивал Тимофею. Данила опустился на колени возле короба.

– Копейный наконечник? – удивился Тимофей. – На что он тебе? Кому надобно – пойдет к кузнецу, тот сразу и на ратовище насадит. Да еще и с короткими пожилинами.