Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

– Франция сегодня в состоянии сделать все, что захочет, поэтому мы не допустим, чтобы Россия захватывала новые ханства!

Для союзника такое заявление было, прямо скажем, несколько странным, но правила борьбы за влияние в Закавказье диктовали свои собственные правила.

В Петербурге уже чесали затылки, так как деятельность союзной французской миссии в Персии вредила нам гораздо больше, чем тогда, когда Россия воевала с Францией.

В приватных беседах с великим визирем Мирза-Шефи Гардан не скупился на щедрые посулы:

– Сегодня высокославная и древняя империя персидская и великолепная империя французская, как никогда ранее, соединены между собой. Я просто не вижу между нами никакого различия.

Великий визирь вежливо улыбался и качал головой. На Востоке всегда любили витиеватость славословий, но всерьез их не воспринимали.

Когда же Гардан продолжил, что употребит все усилия, чтобы мир с Россией был заключен с максимальной выгодой для Персии, великий визирь заметно оживился.

Вскоре в Тавризе появился некто Лежар – секретарь французского посольства, присланный генералом Гарданом для участия в переговорах с русскими.

– Моя поездка к русским увенчается полным успехом, и все спорные вопросы я улажу в вашу пользу! – самонадеянно заявил Лежар принцу Мирзе-Аббасу и его министру Безюрку.

– Почему вы так уверены в успехе? – спросил осторожный Мирза-Безюрк.

– Я любимый ученик Талейрана! – высокопарно ответил француз.

Принц с министром переглянулись. Оба поняли, что француз – ученик Тамерлана, и весьма тому удивились. Спорить, однако, не стали, кто их там, французов, знает!

На следующий день Мирза-Безюрк получил письмо от Гудовича. Фельдмаршал писал, что мир с Персией зависит от нее самой и он не изменит своих требований для заключения мира. В том случае, если Персия согласится на уступку земель по Куре и Араксу, которые уже заняты русскими войсками, он готов лично встретиться и с министром, и с принцем.

А вскоре в нашем лагере появился и «ученик Тамерлана» с пачкой писем.

Если письма Аббаса-Мирзы, министра Безюрка, Мирза-Шефи не представляли ничего нового, то письмо генерала Гардана фельдмаршала неприятно удивило.

Генерал обвинял Гудовича в том, что тот в своих претензиях к персам не обращает внимания на союз между Францией и Персией, а потому направляет к нему своего секретаря, чтобы тот вразумил престарелого русского наместника.

Лежара фельдмаршал встретил словами:

– Зачем вы сюда приехали?

Не ожидавший такого приема, Лежар отвечал:

– Я уполномочен своим министром и шахом Персии требовать, чтобы вы остановили военные действия и покинули Эриванскую область!

От такой наглости Гудович даже привстал с кресла.

– Вам должно быть известно о двухлетних требованиях России относительно определения границ, которыми я уже овладел силой оружия, за исключением разве что Эривани.

То, что взято силой оружия, может быть отобрано только силой оружия. Что касается вашего министра, то я ожидал от него содействия нам, нежели интриг в пользу Тегерана!

– Трактатом, заключенным между Францией и Персией, – ответил Лежар. – Мы обязаны соблюдать неприкосновенность персидских провинций.

– Ваша гарантия могла иметь место, если бы Париж и Петербург находились в состоянии войны, но мы ведь союзники. Как быть тогда с неприкосновенностью наших границ?

Франция и Россия находились в войне между собою, но разве и теперь Франция намерена поддерживать прежние свои обещания?

– На этот счет я не имею никаких других наставлений, – сразу сник француз.

– А я уверен, что ваш император предпочтет дружбу с Россией всякой иной дружбе! – встал с кресла и подошел к Лежару фельдмаршал.

– Генерал Гардан поручил мне протестовать, если вы будете продолжать военные действия в Эривани!

– Протестовать ваш генерал может сколько ему вздумается, но это будет протест не против меня, а против России! Готов ли он к этому?

После этого француза выпроводили не солоно хлебавши. Взгрустнув, Лежар отписал эриванскому хану, что больше ничем ему помочь не может, и отбыл в Тегеран.

* * *

Тем временем восемь лет спустя после своего предыдущего визита в Персию на берег Персидского залива в Бушир снова прибыл английский разведчик Малкольм. Там, к его глубокому возмущению, он и был неожиданно задержан персами.

– Я британский офицер! – совал Малкольм им под нос свои старые бумаги, подписанные шахом.

Но персы от старых бумаг только нос воротили:

– Отдавай оружие и деньги!

Делать нечего, Малкольм покорился, посчитав, что это козни французов. Как оказалось, полковник был недалек от истины, так как именно в это время посланцы Наполеона в Тегеране что есть силы настраивали шаха против англичан.

Обиженный Малкольм направил персидскому правителю резкое послание, предупреждая о возможных тяжелых последствиях, если тот немедленно не выдворит французскую миссию.

– Передайте падишаху, что в соглашении с Англией он торжественно клялся не иметь никаких дел с французами, – просил он прибывшего к нему местного чиновника-вали. – Передайте, я требую освобождения и его личного извинения!