Персия. История неоткрытой страны

Барон Федор Федорович Корф, отечественный прозаик, драматург и журналист, родственник М. А. Корфа, лицейского товарища А. С. Пушкина, до 1833 года служил в Преображенском лейб-гвардии полку. В 1834–1835 годах занимал пост второго секретаря в русской миссии в Тегеране и написал «Воспоминания о Персии 1834–1835», в которых приводил множество своих наблюдений, зарисовок и услышанных им рассказов. Например такой: «В царствование Фетх-Али-Шаха жил был в Тегеране некто, не знаю, как по имени, положим, Гусейн-Бек. Этот Гусейн был великий мастер на всякие штуки. Он поправлял часы, чинил замки и т. д. Шах получил в подарок от какого-то кафира прехитрый калейдоскоп, в котором по мере поворачивания являлись портреты разных известных лиц. Шах восхищался затейливой игрушкой и до того употреблял ее, что механизм расстроился. Средоточие вселенной изволил сильно разгневаться и не знал, как пособить делу.

В Тегеране только и речей было, что об испорченном калейдоскопе, никто не мог придумать средства исправить его; умы надседались по-пустому. Весть о злосчастном приключении доходит до ушей Гусейн-Бека. Он является к Шахскому Хаззнодару (хранителю сокровищ) и объявляет ему, что, услышав о несчастном приключении, постигшем Фетх-Али-Шаха, он явился предложить свои услуги и исправить испорченную игрушку. Хазнодар доложил Шаху. Калейдоскоп выдан Гусейн-Беку. Тегеранский искусник, разглядев, в чем дело, вздумал не только исправить, но даже пополнить Шахскую забаву. К находившимся в калейдоскопе портретам прибавил он изображение Фехт-Али-Шаха и отнес к Хазнодару. Шах долго любовался выдумкою своего подданного и в вознаграждение трудов его сказал: «Барикелла, барикелла!» (браво, браво.) Гуссейн-Бек считал себя крайне обиженным, тем более что иностранец, вручивший Шаху калейдоскоп, был осыпан его щедротами. Механик отправился снова к Хазнодару и просил одолжить ему еще на время калейдоскоп под предлогом некоторых исправлений, которые он хотел в нем сделать. Хазнодар на этот раз не затруднился выдачею. Проходят три, четыре дня, неделя – Гусейн-Бек не является. Посылают к нему на квартиру, находят двери запертыми, спрашивают соседей, они говорят, что не видали его уже давно. Наконец выламывают дверь, входят в комнату: она пуста, только на полу лежит что-то завернутое в бумагу и письмо. Развертывают пакет и находят в нем калейдоскоп, разбитый в мелкие куски. Письмо было писано рукою Гусейн-Бека. Он объявлял в нем, что, видя труды свои ничем не вознагражденными, он очень рад возможности, представившейся ему, отплатить за нанесенную ему обиду, и что если угодно иметь о нем известие, то можно адресоваться к Имаму Маскатскому, к которому он отправляется».

«Шах получил в подарок от какого-то кафира прехитрый калейдоскоп, в котором, по мере поворачивания, являлись портреты разных известных лиц.

Шах восхищался затейливой игрушкой и до того употреблял ее, что механизм расстроился. Средоточие вселенной изволил сильно разгневаться и не знал, как пособить делу…»

Федор Корф

«Одна из дворцовых зал имеет престранную мебель: весь ее пол уставлен фарфоровыми и стеклянными вещами, которые были подарены Европейцами; чайники, чашки, умывальники, стаканы, рюмки, блюда, молочники, кофейники, соусники стоят на полу в беспорядке; оставлены только пустые места для прохода и небольшая площадка, где Фетх-Али-Шах садился при приеме гостей».

Федор Корф

Корф приводит и подробности того, как во дворце демонстрировались преподнесенные правителю дары: «Одна из дворцовых зал имеет престранную мебель: весь ее пол уставлен фарфоровыми и стеклянными вещами, которые были подарены Европейцами; чайники, чашки, умывальники, стаканы, рюмки, блюда, молочники, кофейники, соусники стоят на полу в беспорядке; оставлены только пустые места для прохода и небольшая площадка, где Фетх Али-Шах садился при приеме гостей».

Также он подробно описывает помещение для трапезы во дворце, оснащенное огромным опахалом в виде длинного полотна, которое раскачивают два служителя. Барону довелось увидеть даже комнаты, занимаемые главной женой Фетх Али-Шаха. Считалось, что это самое прекрасное жилище во всем Тегеране, и Корф признавал, что оно и впрямь замечательно отделано и украшено.