Персики для месье кюре

Как и карты, подумала я. Их лики — точно сосуды, в которых плотными слоями лежат различные значения. «Держитесь подальше от воды», — сказал старый Маджуби. Ну да, притча о быке и скорпионе…

Но почему старику снилась именно я? Какого совета у Бога он искал? А может, он всего лишь пытался предупредить меня, чтобы я держалась подальше от Инес Беншарки? Если это так, то он, пожалуй, запоздал со своим советом. Что, если этот скорпион уже успел меня ужалить?

— Алиса, почему ты тогда прыгнула в реку? — напрямик спросила я. — Из-за Люка Клермона?

Она вскинула на меня удивленные глаза:

— Из-за Люка?

Я улыбнулась.

— Дуа мне говорила, что вы с ним переписывались по Интернету, но ты постоянно боялась, что кто-нибудь в семье об этом узнает…

Алиса продолжала изумленно смотреть на меня, и в глазах ее отражалось полное непонимание:

— Из-за Люка?!

— Я знаю, что раньше вы часто вместе играли в футбол на площади. На мой взгляд, это абсолютно нормально. Да и твои родители раньше относились к этому совершенно иначе. И все в Маро тогда было иным. Но Люка я знаю достаточно давно. Характер у него независимый. Если он действительно тебя любит, то его не остановят никакие внутрисемейные разногласия; он воспротивится даже воле родителей, если они вздумают ему ее навязывать. Ты же не пожелала мириться с волей своей семьи. В общем, я думаю, все будет хорошо. Обещаю. А если и ты его любишь, разве может это кончиться плохо?

Я ожидала совсем иного проявления чувств. Думала, она заплачет или, может, наоборот, вздохнет с облегчением. Однако во взгляде ее по-прежнему читалось полное непонимание, а на лице отражалось не больше эмоций, чем на поверхности только что испеченного каравая хлеба. А потом Алиса вдруг рассмеялась — только смех был какой-то невеселый, нервный и звенел в воздухе, точно заряды шрапнели.

— Так вот что вы, оказывается, подумали! — еле сумела вымолвить она. — Значит, вы считаете, что я влюблена в Люка Клермона?

— А разве нет? — растерянно спросила я.

Она снова засмеялась и не ответила.

— Но тогда в кого, Алиса? — снова спросила я. — И почему это считается грехом?

— А я-то думала, вы способны проникнуть в суть вещей! — с презрением бросила она, и меня резануло, до какой степени она в это мгновение показалась мне похожей на Инес. В плотно обхватывающем голову хиджабе она казалась значительно старше своих семнадцати лет; ей можно было бы дать лет тридцать, а то и больше. — Я думала, вы не такая, как все. А на самом деле вы тоже ничего не понимаете. Да и никто здесь ничего не понимает!..

И Алиса вдруг заплакала — навзрыд, хватая ртом воздух; этот лающий плач был странно похож на ее только что отзвучавший нервный смех. Я хотела ее обнять, но она меня оттолкнула.

— Ну что ты, Алиса, что ты? — Я снова попыталась ее обнять, и на этот раз она не стала вырываться, но застыла в моих объятьях, как мертвая. — Прошу тебя, расскажи мне все, попробуй объяснить, что с тобой приключилось. Я, разумеется, далеко не все понимаю, но и судить тебя ни в коем случае не стану. Уж это-то я могу тебе пообещать.

Алиса довольно долго молчала, и я решила, что она мне так и не ответит. Мы стояли с ней, обнявшись, под проливным дождем и слушали шум стремительного потока Танн и вой ветра, упорно срывавшего листья с деревьев. Потом Алиса шевельнулась, глубоко вздохнула и, посмотрев мне прямо в глаза, промолвила:

— В одном вы правы: я действительно влюблена. Но не в Люка.

— А в кого?

Она вздохнула.

— А вы разве еще не догадались? Мне казалось, что вы давно уже это поняли. Ведь вы же его видели! Все здесь просто с ума по нему сходят. Соня, моя мать, Захра, Инес… — Она горько улыбнулась. — Я влюблена в Карима Беншарки.

Глава третья

Среда, 25 августа

И она рассказала мне все. Говорила она яростными короткими фразами. Мы уселись с ней под деревьями в конце бульвара Маро, и она выдала мне настоящую исповедь.

— Он был так хорош собой, — рассказывала Алиса, — что все сразу в него влюбились. Хотя сперва, когда он еще только приехал, боялись, что он окажется слишком ученым, а может, и занудой. Наш отец очень много о нем рассказывал, но в его рассказах Карим представал каким-то уж очень правильным и скучным. Но стоило ему здесь появиться, и все девушки разом стали кокетничать, всячески стараясь привлечь его внимание. В общем, вы же его видели, верно?

Глаза как дикий мед, голос как шелк…

— О да, я его видела.