Персональный детектив

Вторая фаза означала создание иллюзий – массированное воздействие «визи» должно было убедить моторолу, что он на самом деле потерял управление над переданными терминалами, несмотря на то что он только изображал их передачу интеллекторам магистрата. Это было самое трудное, в успехе этой фазы Дон сомневался больше всего. Это была целая мимическая симфония, лучшее произведение Дона, достойное того, чтобы войти в учебники антимоторольных войн. Это был плод точнейших расчетов и вдохновеннейших озарений. Он тысячу раз просчитывал и проигрывал в уме мимические ряды, к расчетам он подключил Скептика, а озарения, вот странно, часто получал от ворчаний и гневных криков неугомонного Теодора Глясса. «Старик, ты моя муза!» – наполовину в шутку, наполовину всерьез говорил он. От команды «кривляльщиков» он добивался безукоризненного исполнения «партитуры», порой доводил и себя, и исполнителей до полного отчаяния, граничащего с безумством, и все-таки полной уверенности в успехе у него не было – слишком много неизвестных, невычисляемых факторов могло таиться в поврежденном мозгу моторолы.

Он отвернулся от терминальных экранов, посмотрел на заранее приготовленный стол; там, на его поверхности, группа «кривляльщиков», работающая сейчас у терминала связи, сосредоточенно исполняла его «симфонию»; изображения трехмерных фигурок были малы, высотой не более пяти сантиметров каждое, и наблюдать за мимикой лиц было трудно.

– Увеличить масштаб, – прошептал Дон. – Черт! Черт! Черт! Мне нужны были только лица, зачем тела?

Фигурки стали крупнее, сантиметров до двадцати, но половина «кривляльщиков» исчезла из поля зрения камер.

Похоже, парни хорошо исполняли свою работу – чуть подняв лица кверху, они корчили несусветные рожи, причем каждый свою, и выходило у них слаженно, так слаженно, что Дон подумал, а не может ли такая симфония воздействовать и на человеческий мозг тоже; впрочем, бред.

Все собравшиеся в кабинете Дона застыли, глядя на представление: Теодор Глясс, который сегодня необычно притих, семеро контролеров, ответственных за терминалы, и даже Кронн Скептик, задача которого – следить за экранами; взгляды у всех были сосредоточены, глаза сощурены, мышцы лиц совместно подергивались, непроизвольно следуя мимике «кривляльщиков». Все они как один тогда были очень похожи на Дона, да они и были тогда Донами, даже странно, что не объединил их хотя бы на несколько коротких секунд местный кси-шок – так сильно они настроились друг на друга. Но кси-шок был невозможен тогда – все их внимание сосредоточилось на трехмерных фигурках «кривляльщиков».

Озаренные изумрудным светом, они стояли неподвижно; встревоженность читалась в их позах.

– Руки! – сказал кто-то. – Они помогают себе руками. Это помехи.

– Ничего, – ответил Дон. – Руки – это неважно. А так работают хорошо. Дайте мусорный терминал.

На всех терминалах была одна и та же картина – «кривляльщики» работали слаженно и так самозабвенно, будто от этого зависела их жизнь; собственно, в каком-то смысле так оно и было.

Оставалось еще человек сто пятьдесят «кривляльщиков», рассредоточенных по всему городу группами по двое-трое. Их работа несла вспомогательное значение и сводилась примерно к тому, чтобы, насколько это возможно, увеличивать поток интеллекторов моторолы, уходящих в «темную область». Их «визи» была важна, но и чрезвычайно опасна – из-за нехватки людей они работали без охраны; далеко не за всеми удалось установить даже видеонаблюдение. Единственной и очень ненадежной защитой для них служили хорошо продуманные возможности мгновенного отхода.

Решение расставить их по городу далось Дону с большим трудом. Чтобы убедить остальных в своей правоте, ему пришлось выдержать целый бой, в первую очередь с Теодором Гляссом. Старик просто кипел от негодования.

– Ты убийца! – кричал он. – Ты посылаешь их на верную смерть! Даже в случае нашей победы моторола – а он, конечно же, взбесится под конец – начнет мстить. И мстить он будет именно тем, кто лишен защиты! А если что-то пойдет не так, все они будут безжалостно уничтожены! Это же стопроцентные смертники!

– Моторола не станет размениваться на единицы. Он постарается напасть на большие группы, – вяло отбивался Дон, которому и самому не нравилось происходящее. – Вот без них-то как раз любая ловушка, даже самая элементарная, может стать убийственной для всех нас. Они просто необходимы. Ты же понимаешь, мы же вместе с тобой все это просчитывали.

Всех убедил тогда Дон, всех, кроме старика Глясса. И с каждым «смертником» отдельно поговорил, и каждому честно сказал об опасности. И почти все они согласились идти на риск, потому что хоть и не были они Доном, но знали то же, что знал Дон, и думали так же. И еще, наверное, они согласились потому, что, когда тебе предлагают идти на смерть, очень трудно ответить отказом. Такова природа мужчин, а женщинам редко предлагают идти на смерть, их обычно не спрашивают, так что насчет них сказать трудно.