Персональный детектив

Засада у тоннеля означала, что камрады раскрыли укрытие, поэтому Лери тут же передал всем предупреждение в это укрытие не пробиваться. Беда заключалась в том, что один из отрядов, возглавляемый самим Ромео, уже подходил к тоннелю и вот-вот должен был попасть в ловушку.

Ромео решил не уходить, а уничтожить засаду, тем более что пути назад у него тоже не было – преследовавшие отряд камрады наступали ему на пятки. Тем самым Ромео подписал себе приговор.

Его отряд, ощетинившийся собственными и трофейными скварками, шел по переулку без названия, ведущему прямо к коттеджу с засадой. Ромео и его кузены были наготове, они ждали огня из окон или от двери, но стрелять по ним начали из затейливого цветника. Кузены залегли, и в этот миг открылась дверь коттеджа, из нее вышла девушка с белым флагом в руке.

– Боже! – прохрипел Ромео, пораженно вытаращившись на девушку. – Джульетта!

Это действительно была Джульетта, та самая, которой он нечаянно свернул шею. Она шла с растерянной улыбкой и неловко махала флагом. Что уж там планировали камрады, когда выпустили это тридэ, теперь не узнать, потому что Ромео поступил совершенно неожиданно – он выпустил по девушке длинный трещащий скварковый луч, но Джульетту не разрезало – она вспыхнула ослепительным факелом, но продолжала стоять, крича и все так же махая флагом; правда, флаг мгновенно исчез в огне, и теперь вместо него из руки Джульетты било белое пламя. Ромео стрелял не переставая. По лучу скварка его заметили и располосовали ответным огнем.

Так закончилась эта совсем не шекспировская история. Никто не понимал, какого черта Ромео понадобилось стрелять по тридэ, но все жалели Ромео – его любили. Один моторола в разговоре с Фальцетти сказал однажды, что он такой развязки ждал и что он вполне в силах объяснить ее «психологически». Впрочем, может, и врал моторола – он часто врал, после того как сошел с ума.

Это была единственная помощь, оказанная моторолой бойцам Фальцетти, и единственный тридэ, выпущенный им в город за весь День Данутсе. Собственно, моторола и в мыслях не имел помогать камрадам, единственное, чего он хотел, – красиво завершить историю с Ромео и Джульеттой, начатую им же. Сойдя с ума, моторола полюбил законченные истории.

А коттедж сожгли. Вместе с цветником. Никто из камрадов в той засаде не выжил.

После первых крупных потерь кузены опомнились и стали защищаться намного искуснее. Отчасти это произошло после того, как командование на себя принял Витанова. Что бы о нем ни говорили потом, в нем жил прирожденный стратег и воин, куда более серьезный и опасный, чем сам Дон. Витанова тоже был Доном, но все, что от Дона, жило в нем как бы отдельно от его основной сущности. Он, естественно, знал все уловки хнектов, которые были известны Дону, он, естественно, разделял взгляды Дона, ибо теперь, после Инсталляции, это были его собственные взгляды, но, подобно Кронну Скептику, он свято хранил в своей душе то, что считал для себя главным, – свою суть, свое призвание воина. Под его командой четырем группам кузенов удалось воссоединиться и уже почти без потерь добраться до основного укрытия. Остальные две, сильно потрепанные и практически со всех сторон окруженные озверевшими камрадами, которые за все время террора так и не привыкли к ожесточенному сопротивлению, следовали его четким приказам и, теряя людей, пробивались к магистрату. Одну из этих групп вел он сам, другая изо всех сил пыталась его догнать.

Дон, словно бы пытаясь сымитировать Александра Македонского, поддерживал связь сразу со всеми группами. Он уже почти не отдавал приказов, а просто узнавал, как дела и кто еще жив. Смерть Ромео потрясла его, и ему понадобилось секунд десять, чтобы заменить погибшего Витановой, но к тому моменту Витанова уже командовал.

Кабинет Дона постепенно пустел. Сначала его по одному стали покидать контролеры интеллекторных систем – лишившись работы, они, ни слова не говоря Дону, сразу находили себе другую и мчались к Алегзандеру за оружием. Один, впрочем, остался – его задержал Скептик.

– Погоди-ка, не уходи, – сказал с сомнением в голосе. – Тут с твоими дорогами что-то не то творится.

– Что б ни творилось, меня это уже не касается. Дорогами теперь занимается моторола, – сказал контролер, его звали Арбак – судя по имени и говору, был он с Западных территорий, знаменитых своими спорщиками.

– В том-то и дело, – сказал Скептик. – Похоже, моторола тут ни при чем, он почему-то не смог взять на себя контроль. Так что сиди и следи за дорогами. По крайней мере, в эту секунду они твои.

– Ох, – сказал Арбак и остался.