Персональный детектив

Они встряхнулись, пристыженно взглянули на закаменевшего Дона и принялись обсуждать подробности предстоящего мятежа.

Глава 10. Арест Кублаха

Почему-то Кублах никак не мог справиться с запертой изнутри дверью дома Фальцетти. Замок был, в общем-то, прост, и Дом никаких серьезных причин не имел против того, чтобы выпустить Кублаха наружу, да вот поди ж ты – никак не ладилось у человека с замком, даром что персональный детектив.

Джосика тоже заспалась что-то в своем живописном кресле, уснув тут же после блестящей, пылко произнесенной речи, которую я уже имел честь читателю привести, но которую, напомню непонятливым, Кублаху так и не довелось услышать. Джосика спала и похрапывала во сне, и лицо ее неприятно перекосилось, и не было никакой радости смотреть на нее, скорее наоборот. В чем и смог убедиться воочию Иоахим Кублах (которого она по-простецки так называла его детским прозвищем Йохо), когда бросил взгляд через плечо; он тогда не зря его бросил (имеется в виду взгляд) – очень не хотелось ему покидать защищенный дом, ломиться черт знает куда и черт знает сквозь что к этому самому своему Доницетти Уолхову, будь проклято его нескладное имя.

Кублах еще и потому не совсем вошел в раж охотника, в шкуру персонального детектива, о каковой, кстати, он давно и думать забыл, точнее, не о самой шкуре, то есть не о звании и особенностях, с этим званием связанных (там чего забывать? Там много есть и приятного всякого), а об обязанностях, которые персональному детективу при срочной надобности следует исполнять. О самом звании он как раз отличнейшим образом помнил. Он себе – как однажды сказано уже было – наслаждался жизнью с премилой дамой на хорошенькой курортной планете, попивал с ней соки разные и прочие удовлетворяющие напитки, пробовал местные экзотические удовольствия, но также и в удовольствиях, которые более или менее стандартны независимо от планеты пребывания, тоже не старался себе отказывать; он даже вину за потерю Таины не совсем логично возлагал не на кого-нибудь, а именно что на Дона.

Словом, он поэтому очень был возмущен побегом Дона Уолхова, то есть до крайности возмущен, потому что совсем уже некстати оказался этот побег. Он к тому же досаду испытывал и тоску, потому что Дон давно успел ему надоесть, очень давно. И теперь, возясь с непослушным замком, не слишком-то мечтал Кублах подвергать себя риску, причем риску для персональных детективов весьма необычному – он вообще не любил риск, он другого склада был человек, чтобы приветствовать радостно любую опасность, он совсем не для того согласился стать персональным детективом Дона Уолхова, чтобы кто-то покушался на его жизнь, чтобы его вдобавок отрывали от премилых дам и говорили грубо в самое ухо: «Давай, иди, хватай, опять в бегах твой Уолхов!» Ну, в бегах, ну и что, а ему-то какое дело, Кублаху то есть, что его Дон куда-то там сбежал, и если до конца разбираться, он, что ли, ему решетку перепиливал или часовых песочной куклой глушил, он ведь еще и человек, Иоахим Кублах, даром что персональный детектив, он все права имеет, такие же, как и… черт дернул этого Дона убежать из Пэна!

Но второй Иоахим Кублах, тот, что законопослушен и к нарушителям закона суров, тот, что спит и видит, как бы побыстрее в лапы справедливого правосудия вернуть обнаглевшего уже до бесстыдства Доницетти Уолхова, геростратика-рецидивиста, который для общества чрезвычайно опасен и которого общество вверило на его, Кублаха, бдительное попечение, с каковой целью оснастило его, Кублаха, самым что ни на есть соответствующим образом, – этот второй Кублах был непреклонен и полон решимости провокационную, антиобщественную, противоправную деятельность Доницетти Уолхова как можно скорее и как можно решительнее пресечь. Он даже мысли такой не допускал, что кто-то сможет остановить его, прервать течение его миссии; и даже смерть его не пугала – теоретически говоря, смерть есть не более чем фактор возможного профессионального риска, за что Кублаху было уже уплачено приятным времяпрепровождением на курортах с приятными дамами, приятным ощущением собственной значимости в глазах окружающих, которые до того никогда не видели живьем настоящего персонального детектива, да и после вряд ли еще увидят, а главное, приятным ощущением полной и вечной власти над самим Доном, чудесным образом исполнившейся детской мечтой…

Так что ковырялся наш Йохо в замке с самым решительным и одновременно с самым нерешительным настроением. Но притих в ожидании камрад-убийца, или, как его еще почему-то называют в нецивилизованных окончательно мирах, снипер. Чушь собачья – ничего сниперского в этом мужичке не было. Кроме разве что обязанности сжечь Кублаха из «СХ» – такое есть сжигающее ручное орудие, не настолько убийственное, как скварк, но на коротких расстояниях сжигающее сразу и без остатка – да и то лишь в том почти невероятном случае, если Кублах умудрится обойти все ловушки, уже расставленные вокруг дома Фальцетти.