Перстень Калиостро

Мне не было видно мимики, но по интонации я сообразила, что эти двое поняли друг друга. Повисло настороженное молчание, потом послышалось шуршание, как оказалось, гость доставал визитную карточку. Лидия сделала вид, что прониклась идеей, но потом, как видно, ей пришло в голову, что официальной доверенности от Саши у нее нет, и не будет ли с этим проблем. Она пригласила гостя в комнату посмотреть на Сашу и поискать договор. Я встрепенулась: в письменном столе они ничего не найдут. На книжных полках – тоже. И направятся в кладовку. Поэтому я прижала палец к губам и подтолкнула Лешку к двери. Он тихонько приоткрыл дверь и заглянул в щелку, а я тем временем сорвала с одной из коробок бумажку, на которой было написано «Сашины рукописи и документы». Очень мне вдруг не захотелось, чтобы они рылись в его бумагах. Было ясно, что типу с низким голосом нужны какие-то документы. Мегера ослеплена жадностью и готова за деньги отдать все. Она чувствует, что положение ее здесь неустойчиво и квартира эта ей вряд ли обломится. Поэтому они с Петей и тащат отсюда все подряд. А тут кстати подвернулся какой-то тип из издательства.

Ну уж нет, на этот раз я не дам им обобрать Сашу. Если действительно полагаются ему какие-то деньги, то пусть он сам их получит. Можно будет улучшить его жизнь или вообще положить его в клинику и лечить. Ведь говорил же доктор Крылов, что с Сашей надо работать. Кстати, что-то он пропал.

Мы с Лешкой выскользнули в коридор. Из комнаты доносились голоса и стук ящиков письменного стола. Бог в помощь вам, господа! Ничего вы там не найдете.

Покидая квартиру, я прихватила визитку, которая лежала на столике у телефона. К счастью, Лидия не закрыла дверь изнутри, а только захлопнула на один французский замок. Мы выскочили на лестницу и столкнулись с поднимающейся Павлиной Ивановной.

– Вы чегой-то? – начала было она, но я быстро выхватила у нее ключи и открыла дверь ее квартиры.

Мое нежелание показывать Лидии Лешку Павлина полностью одобрила.

– Еше скажет, что ты продукты у Саши воруешь.

На лестнице стукнула дверь, мы кинулись к глазку. Лидия провожала своего гостя. Он мне не понравился. На вид человек был молодой и спортивный и даже прилично подстрижен, но что-то в нем было не так… Но, возможно, я заранее была настроена против него, потому что порядочный человек не стал бы обделывать сомнительные делишки за спиной беспомощного инвалида. Я взглянула на визитку. Карточка была красивая – на лиловом фоне написано золотом «Пшеничный Валентин Викторович. Издательство „Сириус“». Тот тип, Пшеничный, если это был он, спустился по лестнице. Подъезд был виден из квартиры Саши, а окна Павлины Ивановны выходили во двор. На всякий случай я выглянула из окна и очень удивилась, потому что посетитель Лидии вышел из-под арки во двор. Шел он деловым решительным шагом и сел в темно-серую машину с затемненными стеклами, причем не на место водителя, а рядом. Имеет личного шофера? Значит, издательство очень крупное. И если он владелец издательства, то документы, которые он хочет получить от Саши, чрезвычайно важны. Но на владельца издательства гость Лидии был не похож. Сама я не могла объяснить почему, но не походил он на крупного бизнесмена. А походил на человека, связанного с криминальными структурами. Не рядового бандита, а из командного состава. И к тому же у меня были подозрения, что в машине еще находились люди, кроме него и шофера. Все вместе поехали за копией договора… Кстати, какого договора? Какого романа? И если он сказал «копия», то у них в издательстве должен быть оригинал. И при чем же тогда Саша, что им от него нужно? Не обязательно быть Надеждой Николаевной, чтобы догадаться, что тут дело нечисто. И не может ли быть, что эти люди искали то же самое, что и мы с Надеждой, – то есть разъяснение, как фото дочери испанского миллиардера попало в квартиру скромного русского писателя и какое отношение к ним имеет погибшая актриса Театра на Фонтанке?

Я набрала номер, указанный на визитке.

– Издательство «Сириус»?

– Они переехали, – буркнул нелюбезный женский голос.

– А куда, вы не знаете?

– Понятия не имею! – Девица бросила трубку.

С одной стороны – ничего странного, вполне могли переехать, а с другой – зачем давать негодную визитку? Для солидности, что ли?

Мы потихоньку выбрались из дома на Шпалерной и поехали к свекрови, потому что не могла же я таскать ребенка все время с собой, а Тамаре Васильевне лучше не стало.

Свекор со свекровью жили очень уединенно. Он полтора года вообще не выходил из дома. Какая-то странная у него была болезнь: на улице начинала кружиться голова. Я не спорю, в старости всякое бывает, да только человек-то он был не старый – едва исполнилось шестьдесят три года. Так или иначе, он сидел дома, соблюдал строгий режим, ел четыре раза в день по часам диетические продукты, пил кучу лекарств, регулярно мерил температуру и вел строгий учет своего мочеиспускания и стула. Жизнь свекрови он полностью заполнил собой, своими болезнями и настроением. Она никогда ни с кем этого не обсуждала.