Перстень Калиостро

– У вашей жены, очевидно, сильно расшатаны нервы, – обратилась Надежда к Гусеву. – Даже удивительно, казалось бы, Испания – такая спокойная страна. Что, так построите нас всех в ряд и будете расстреливать? А мы, значит, как бараны, спокойно пойдем на бойню.

– Стены в квартире толстые, никто не услышит, – издевалась Лариса.

– Стены толстые, старый фонд, – согласилась Надежда, – но вот тут, где стою я, как раз стена тоненькая, простая деревянная перегородка между квартирами.

– Точно, – поддакнул Александр, – квартиру делили пополам после революции, там даже дверь в стене была, ее заделывали.

– И живет там старушка, очень сообразительная, – продолжала Надежда. – Сейчас она слушает у стенки. А потом пойдет смотреть в глазок. И если вы появитесь только вдвоем, бабуля сразу же позвонит с милицию. Она не будет бегать по лестнице, ломиться сюда, чтобы выяснить, что же с нами случилось. Ей даны четкие инструкции: если мы не выходим из квартиры в течение десяти минут – звонить в милицию.

– Кто – тетя Пава? – оживился Александр. – Не сомневайтесь, она человек решительный. Она раньше пожарным диспетчером работала.

– Пять минут уже прошло, – продолжала Надежда, взглянув на часы, – валяйте, попробуйте управиться за пять минут, вряд ли это у вас получится. Все же вы непрофессионалы, это же надо уметь – людей-то убивать. А вы со своими умельцами связаться не можете, вон, как мобильничек-то крутите, накладочка, видно, вышла.

– Точно, – подал голос Саша.

– А ты говорила «фикус», – прошептала Надежда, – а он вон как соображает.

– Очухался, – пробурчала я.

– Что вы такое говорите? – Гусев сделал удивленные глаза. – Лариса, не надо нервничать, сейчас мы, как и собирались, отвезем Машу к ее сыну на завод, – он подчеркнул последнее слово, – и остальные поедут с нами, в целях общей безопасности. А вот когда мы восстановим семью, – он улыбнулся, взглянув на меня, – тогда мы отпустим всех вас, куда хотите.

Я ни на грош не верила старому лицемеру. Особенно испугало меня то, как он сказал «на завод», и как при этом выразительно взглянул в глаза Ларисе…

Но мы ничего не могли поделать – у них Лешка. А вот когда я получу сына, я разорву этих мерзавцев собственными руками.

Надежда все смотрела на часы. На лице у нее читалось ожидание, постепенно переходящее в недоумение.

Шаман никому, кроме самых доверенных помощников, не давал номер своего мобильного телефона, поэтому, когда телефон зазвонил, и он не узнал голос, то хотел было сразу же отключиться. Человек произнес торопливо:

– Муж и жена Гусевы. Шкиперская протока. Завод «Двигатель».

И все, в трубке послышались короткие гудки. Шаману это очень не понравилось, уж больно смахивало на ловушку. Но, во-первых, номер мобильника знали всего несколько человек, и не стоило тратить время, чтобы выяснить, кто же это звонил. Шаман подумал, что, возможно, его информатор очень торопился и говорил полушепотом, поэтому он и не узнал голос. Шаман не был бы тем, кем он был – тем, кого боялся и уважал весь криминальный Питер, тем, против кого бесполезны любые замки, любые охранные системы, – если бы не умел принимать вызов. Шаман решил рискнуть.

Он сделал несколько звонков, отдал необходимые распоряжения и поехал на Васильевский остров.

Машина обогнула просторный водоем, проехала по небольшому мосту и остановилась на узкой зеленой улице. Гусев открыл дверцу и попросил нас выйти. Его просьба, при всей своей елейности, напоминала приказ.

Я вышла из машины и огляделась. В этом месте раньше я никогда не была. Мы оказались словно в каком-то захолустье: улица превратилась в глинистый проселок, по обочинам поросший сорняками, со всех сторон виднелись протоки и каналы с песочными немощеными берегами. Невдалеке угадывался залив. Трудно было поверить, что в нескольких минутах езды расположены шумные, многолюдные улицы Васильевского острова.