Перстень Калиостро

Я быстро обшарила его карманы, схватила пульт и отдала его Саше. Он повертел его и нажал кнопку. Дверь открылась.

– Вот что значит – мужчина, – вздохнула Надежда, – их техника слушается.

В коридоре раздавалось ровное гудение, и плафоны светили вполнакала.

– Не нравится мне это, – прошептала Надежда, – как бы не начал этот объект самоликвидироваться. Сматываться надо как можно быстрее!

Она пробежалась по лаборатории, подняла с пола горшок с кактусом, который абсолютно не пострадал, очевидно, Гусев уронил свое любимое чадо осторожно.

– Зачем он вам? – изумилась я.

– В общество кактусоводов отнесу, – застеснялась Надежда. – Потапычу подарю. Должна же я его отблагодарить!

Мы побежали по коридору, причем Саша отставал, потому что у него сильно текла кровь, и он слабел на глазах. Позади нас послышался посторонний шум и скрежет. Я подхватила Сашу под здоровую руку, так дело пошло быстрее. К счастью, лифт мне удалось запустить нажатием очередной кнопки на пульте. Мы пробрались тем же путем, что и пришли, выскочили на пустынную улицу и увидели направлявшуюся прямо в нашу сторону машину «скорой помощи».

– Это же надо, как повезло! – крикнула я.

– Ну-ну, – хмыкнула Надежда.

Машина остановилась, оттуда выскочил врач, сказал, что у них в машине больной, но что если срочно, то они прихватят нашего тоже, но только одного, потому что места нет. Увидев кровь, он понял, что срочно, и больше вопросов не задавал.

«Скорая» уехала, а мы с Надеждой прошли до пересечения Шкиперского с Наличной улицей и поймали там частника.

Как мы доехали домой, я не помню. Но когда поднимались по лестнице, из квартиры Тамары Васильевны выскочил Лешка и повис у меня на шее. Вот тут я заревела в голос. Надежда затащила меня к нам на пятый этаж буквально волоком. Я все плакала и ощупывала Лешку.

– Маленький мой, что они тебе сделали?

– Что ты, мама, это бабушке стало плохо, но ей уже лучше, я сам звонил дедушке и все узнал.

– Кто его привез? – обратилась я к Тамаре Васильевне.

– Мужчина, такой немолодой, но бодрый, вежливый очень, приличного вида. Извините, говорит, побудьте пока с мальчиком, Маша скоро придет.

– А как он выглядел?

– Я же говорю: очень прилично, одет хорошо, а глаза такие…

– Разные! – хором сказали мы с Надеждой.

– Верно: то смотришь – зеленые, а то вдруг – голубые.

Я хотела было расспросить Лешку подробнее, но Надежда махнула рукой – зачем? Ребенок со мной, все в порядке, даже свекровь, наверное, уже дома. Тут на меня напало беспокойство за Сашу.

– Как же так, мы уехали и даже не знаем, куда его повезли, – сокрушалась я.

– Думаю, о нем позаботятся, – ответила Надежда.

– Тот самый человек с разными глазами? Но кто же он, кто этот таинственный незнакомец?

Надежда вышла в коридор и вернулась с книгой, которую она вытащила из сумки.

– Ты будешь смеяться, но ничего кроме одной мысли в голову не приходит. Смотри.

Книга была небольшая, в кожаном переплете с золотым обрезом.

– «Воспоминания Бенвенуто Челлини, записанные им самим», – прочла я заглавие вслух. – Это же надо! Кажется, тетя Варя в свое время говорила что-то такое про Челлини, якобы перстень был его работы, только она в это не верила.

– Вот, понимаешь, всю историю про перстень, не называя имен, я в свое время рассказала мужу. Не хмурься, рассказала, как занимательный анекдот. А он у меня человек очень настойчивый и образованный. Не поленился, достал эту книгу и заново ее перечитал, потому что после моего рассказа возникли у него кое-какие воспоминания. Вот, читай сама.

И я прочитала вслух:

– «…Отъехав немалое уже расстояние от Флоренции и не опасаясь более, что оные бешеные учинят за мной погоню, ехал я неспешно к Риму, обдумывая, каких вещей смогу я сделать там для Его Святейшества. И тут по дороге нагнал я конные носилки, сопровождаемые несколькими слугами, не иначе как кортеж знатной дамы. Только лишь с оными носилками поравнялся я, как один из слуг ко мне подъехал и, вежливо приветствуя, спросил:

– Не вы ли будете достославный мессер Бенвенуто Челлини?

Я не возражал ему, и тогда слуга этот славный сказал, что госпожа его хочет поговорить со мной. Подъехал я к тем носилкам, и занавеска приподнялась, и увидел я в носилках несчастную Франческу, дочь мессера Джироламо. Франческа оная вид имела знатной и богатой дамы, но очень была бледна, и лишь яркие пятна на щеках ее говорили о крайне прискорбном нездоровье.

– Здравствуй, добрый мой Бенвенуто! – вымолвила оная Франческа. – Давно ли видел ты бедного моего отца? В добром ли он здравии?