Перстень на пальце

— Было что-то. Давно, правда, — подтвердил Васильевич. — Оно, кажется, осталось нераскрытым. Сложное было.

— Посмотри на перстень, — обратил его внимание Аристарх. — Подними-ка в архиве то дело. Кажется мне, что перстенек этот может быть из музейной коллекции драгоценностей князей Тахинских. Не уверен полностью, но что-то клюнуло в голову. Надо проверить. Если это подтвердится, тогда ты сделал очень удачный снимок. Перстень весь, как на ладони. Ну, а если не подтвердится, тогда, увы.

— Ну, не знаю, — протяжно прокашлял Васильевич. — Я, по правде сказать, уже не помню, как выглядели похищенные драгоценности. Сомневаюсь, что этот перстень из музея. Не идиот же этот человек, чтобы вот так открыто носить на пальце антикварную коллекционную вещицу, которая к тому же находится в розыске. Такие вещи хранятся за семью замками и печатями, продаются на черном рынке с великими предосторожностями. А приобретаются не для того, чтобы их перепродавать или открыто носить. Это, — Васильевич кивнул на фотографию, — скорее всего, копия и не более того.

— Как знать, как знать, — задумчиво отозвался Аристарх. — Иногда чрезмерная самоуверенность и честолюбие заводят человека в дебри. Всю жизнь прятать в тайнике музейные ценности становится неинтересно, скучно. Хочется показать свою значимость. Антиквариат, которому цены нет, не может бесконечно радовать один и тот же глаз, если эту радость невозможно ни с кем больше разделить. Мне представляется, что это тот самый случай. Вспомни, тогда нам так и не удалось выяснить, кто ограбил музей. Очень аккуратно все было сделано, просто филигранно. Без следов и помарок. Вошли тихо, и вышли с коллекцией. Сигнализация не пикнула. Мистика.

— Вот именно, мистика, — согласился Васильевич. — Профессионально. Я и тогда и сейчас уверен, что работали не более двух человек. Ибо чем больше преступников, тем больше вероятность оставить следы. А их не было.

Отложив это фото в сторону, Акламин аккуратно собрал в стопку остальные. Достал из кармана пиджака записную книжку с авторучкой, раскрыл, проговорил:

— Итак, что нам известно, что нужно выяснить, и как это может быть связано с похищением Ольги Корозовой? Прочертим новую линию: Хозяин, его дочь, этот человек, назовем его условно Перстень.

— Вообще-то у него есть имя. Но черт с ним, пускай будет под кличкой Перстень. Однако, в отношении него я сомневаюсь, — сказал второй оперативник, поглаживая острый подбородок. — Как бы этот человек на снимке не стал ложной целью. Только время зря убьем. И не уверен, что вдова Латаева чем-нибудь нам поможет в поиске жены Корозова. Даже если ее отец каким-то боком был причастен к этой истории, то дочь вряд ли могла знать.

— Все может быть, — кашлянул Васильевич и поправил очки. — А, может, замутим весь пруд, крупную рыбу выудим, и сети с Корозовой достанем?

— Ладно, по дочери Хозяина могу согласиться. И даже согласен предположить, что у этого холеного типа, Перстня, рыльце тоже в пушку, — уступил второй оперативник, продолжая поглаживать подбородок, — но как его привязать к похищению Корозовой? — посмотрел на Аристарха.

— Пока не знаю, — серьезно отозвался тот. — Пока все на уровне интуиции. Фактов, естественно, никаких нет. Вот и обсудим это.

Стали обсуждать. Аристарх что-то помечал в книжке. Постепенно позиции сближались, и вырисовывалось направление дальнейшей работы. Разумеется, была вероятность ошибки. Между тем, лимит на ошибки уже закончился, ошибаться было просто нельзя. В тот же день подняли архив. Внешний вид перстня на пальце Перстня совпал с тем, что был похищен из музея. Пока рано было утверждать, что это один и тот же перстень, а не копия с него, но подвижка в поиске все-таки наметилась. Приведет ли она к Ольге Корозовой неясно, но все возможно.