Перстень с чёрным агатом

Смотреть на это было невыносимо. Я «пролистнул» несколько дней и увидел, как фрау Лора Беккер выбирала работниц. Немка ходила вдоль ряда притихших девочек, среди которых я заметил Клаву (уже без косы, с коротко остриженными волосами), смотрела им зубы, брезгливо щупала мускулы. Одной рыжеволосой девушке фрау сделала знак подойти.

— Что умеешь делать? — спросила она через переводчика.

— Умею топить печь, готовить еду, мыть полы…

— Гут, — кивнула немка и посмотрела на Клаву. — Ты… иди сюда. Что умеешь делать?

— Я могу ухаживать за скотиной, могу присматривать за детьми, мыть посуду.

Фрау Лора улыбнулась:

— Хорошо, гут. Ты и ты поедете со мной.

Так Клавдия и рыженькая Лена попали в дом Беккеров. Рачительная фрау Лора сразу рассчитала немецкую прислугу, оставив лишь повара, — экономия получилась очень приличной.

Девочки долго стояли в прихожей, разглядывали большое зеркало, всё в бронзовых завитушках, светильники и мягкие пуфы. Появилась фрау Беккер и привела с собой девушку лет семнадцати и пожилую даму, одетую во всё чёрное. Молодая была чем-то похожа на фрау Беккер — такая же рослая, с капризным лицом. Пожилую немку Клава приняла за мать, но позже узнала, что ошибалась: фрау Ирма приходилась Лоре свекровью.

— Это ваши хозяйки, слушать их! — прокаркала Лора.

Решив, что со знакомством покончено, фрау увела девочек во двор и подтолкнула к одиноко стоящему деревянному сараю. Его давно пора было сломать, а доски пустить на растопку, но сейчас немка порадовалась, что не поторопилась. В сарае было душно и темно, пахло навозом. Солнечный свет проникал только через щелястые стены, отбрасывая на земляной пол тоненькие золотые полоски.

— Тут спать!

Девочки растерянно посмотрели на кучу грязной соломы в углу. Как тут можно спать? Лена дождалась, когда хозяйка уйдёт, бросила узел с вещами и с чувством сказала:

— Сволочь эта Беккерша! В сарай, как скотину!

— Что от них ждать хорошего? Фашисты и есть фашисты, — вздохнула Клава. — Давай здесь приберём хотя бы.

Они нашли старую метлу и принялись наводить порядок, чихая и кашляя от поднявшейся воздух пыли, как вдруг открылась дверь и появилась пожилая фрау Ирма. Она стояла на пороге, моргала и ждала, пока глаза привыкнут к темноте.

— Идите за мной, — сказала фрау по-русски.

— Куда-то зовёт, — прошептала Лена.

— Работать, куда же ещё, — так же тихо отозвалась Клава.

Они вернулись в дом и поднялись за немкой по лестнице на второй этаж.

— Будете жить здесь, — сказала фрау Ирма, открывая ключом белую крашеную дверь в конце коридора.

Девочки несмело переступили порог. Комнатка была небольшой: в ней едва помещались две кровати с соломенными тюфяками, умывальник и тумбочка, но здесь было чисто, а окно выходило в сад с фруктовыми деревьями.

— Как вас зовут? — спросила немка. — Хелена и Клаудиа… хорошо. Располагайтесь. Сейчас вас покормят.

Клава тайком разглядывала её и удивлялась: фрау Ирма казалась похожей на актрису, пусть и немолодую, куда до неё кадушке Лоре! Гладкое, почти без морщин лицо, платье подогнано по фигуре, а на белой руке чёрной капелькой блестел камешек.

* * *

Стычка между двумя женщинами произошла в коридоре. Привлечённая голосами Лора заглянула в комнату и остолбенела.

— Что это значит?

— Ничего особенного, дорогая, — улыбнулась фрау Ирма. — Я решила поселить девочек поближе к своей комнате.

— Но я не хочу жить с русскими свиньями в одном доме! Вдруг у них вши? — Щёки Беккерши покраснели и затряслись от ярости, дотронься — и треснут, как переспелый помидор.

Фрау Ирма вывела невестку под локоток. Напрасная предосторожность: даже за закрытой дверью всё было слышно прекрасно. В советских школах в то время все учили немецкий, и более-менее девочки поняли, о чём идёт речь.

— Лора, дорогая, я понимаю твоё недовольство, но мне удобно, когда прислуга находится под рукой, я ведь очень стара… Можешь переселиться в комнату Герберта, там русские тебя не побеспокоят.

Беккерша ушла, возмущённо топая, а вечером в знак протеста не вышла к ужину, сославшись на мигрень.

Глава 11. Фрау Ирма

Изголодавшиеся девочки спустились в кухню. О, здесь было на что посмотреть! С громадных балок под потолком свешивались люстры на длинных цепочках, на полках золотом сияли медные кастрюльки и ковшики, а стол, за которым повар ощипывал обезглавленную курицу, мог вместить человек двадцать.

— Das Abendessen![3] — Повар отложил тушку и небрежно поставил кастрюльку на стол в самом дальнем углу, где готовили пойло для домашнего скота.

Наконец-то можно поесть! Клава открыла крышку и перемешала жидкий суп половником. Я подошёл поближе и почувствовал отнюдь не аппетитный запах. Тёмные кусочки подгнившей картошки, свекольная ботва и крупно порубленные верхние капустные листья — хряпа, которые обычно выбрасывают. Из отходов был сварен суп, толстуха Лора экономила на всём.

Лена порезала хлеб, присмотрелась и вытащила из влажного мякиша соломинку.

— Хоть бы перчику добавить или укропу, — вздохнула она, — всё не так противно было. Давай попросим у него?

Девочки посмотрели на повара, и Клава шепнула:

— Не даст, не стоит унижаться.