Перстень с поля Куликова... Хроники шести судеб [2-е изд., доп.]

— Видите ли, что получилось, — досадливо проговорил Серафимович, — я сам должен был ехать к Шолохову, он меня ждет. А тут, как на грех, чертовщина со мной приключилась. Окаянная температура лезет вверх, и лекари наши под страхом смертной казни запретили мне выходить из хаты… Обнимите там его по-казачьи и скажите, что старый станичник посылает ему низкий поклон и желает здоровья…

— Ну, как там старик? — спрашивает Михаил Александрович. — Надеюсь, ничего серьезного?.. Жалко. Я очень ждал Александра Серафимовича.[44]

1937 год. Опубликован очерк А. Серафимовича «Михаил Шолохов» в «Литературной газете». Творчество Шолохова высоко оценивается и в статье «Писатель должен шагать вровень с эпохой».

1938 год. 75-летие автора «Железного потока», ветерана русской и советской литературы. Шолохов произносит взволнованную речь на юбилейном вечере в Ростове-на-Дону и пересылает в «Известия» статью «Писатель-большевик», выписанную по-сыновни проникновенно с самых первых ее слов:

«75 лет! Какая подкупающая, мужественная старость у этого человека. Когда встречаешься с ним, не веришь, что человек этот достиг уже таких преклонных лет, ибо он бодр, жизнерадостен, весел и общителен. С ним всегда чувствуешь себя так, словно никакой разницы возрастов нет. Я очень люблю старика. Это настоящий художник, большой человек, произведения которого нам так близки и знакомы.

Но Серафимович дорог нам не только своим классическим „Железным потоком“. Мы знаем и ценим Серафимовича как одного из тех писателей-большевиков старшего поколения, которые сумели пронести сквозь тьму реакции всю чистоту и ясность своей веры, оставаясь преданными революции и рабочему классу в самые тяжелые годы, когда немало людей изменили пролетариату…

…Мне вспоминается сейчас приезд Серафимовича в станицу Вешенскую. В течение нескольких дней он гостил у меня».

Попытаемся узнать поболе, чем это содержится в столь кратком свидетельстве о событиях 1931 года. Хозяин делал все, чтобы гостю было у него хорошо и интересно. Устроил путешествие на лодке по Дону, верст десять от станицы выше, рыбалку, отменную уху и запомнившийся костер на берегу… Но главное, что эти несколько дней общения были бесконечно наполнены живыми беседами о литературе и одновременно о тех социальных переменах, которые переживало тогда казачество. Шолохов поведал о многом, но, догадываюсь, самыми впечатляющими были для Серафимовича рассказы о колхозных делах прямого очевидца и свидетеля, а точнее сказать, участника коллективизации.

Интерес Серафимовича к жизни казачества в период коллективизации вовсе не случайность, вроде как попутно вызванный этой очередной поездкой на родину. Как, думаю, не случаен и приезд в Вешенскую. Основной смысл всего этого, пожалуй, в том, что общение с Шолоховым помогает ему, судя по воспоминаниям сопровождавшего его сына, И. Попова, «с еще большей яркостью увидеть и осознать новые впечатления от степей советского Дона». И это накопленное, увиденное, услышанное чуть позже выливается в очерк «По донским степям». Еще более примечательно то, что он задумывает роман, тема которого, как явствует из дневниковой записи, «как новая коллективная обстановка переделывает казака в сознательного колхозника». Впоследствии главы из этого романа публикуются под названием «Колхозные поля».

Но ведь именно в это время пишется «Поднятая целина».

Побудительное, судя по всему, влияние Шолохова и обоюдное стремление запечатлеть этот особый период истории страны знаменательны.

А встреча на Дону действительно надолго запала в память тому и другому. Сын Серафимовича записал в дневник: «Чувствовалось, что Шолохов был рад этому неожиданному посещению. Ему многое хотелось рассказать отцу, чем не с кем было поделиться в станице. Отец также ждал этой встречи с большим волнением и радостью. …Отец возвращался от Шолохова бодрый и преисполненный сил». Прошел почти год. Шолохов никак не расстанется с воспоминаниями о встрече — пишет Серафимовичу: «Недавно узнал, что тот самый белоусый казачок с х. Ольшанский, который в Кукуе ловил с нами стерлядь, изумительный песенник. Я слышал его „дишкант“… Непревзойденно! Очень жалею, что поздно узнал о его таланте, надо бы Вам тогда послушать!»

Война, ее драматически-сложные первые месяцы… Серафимович, сам едва эвакуировавшийся из родного города, с заботливым беспокойством пытается уследить за Шолоховым. Об этом узнаешь из его очерка «Битва за Дон». Здесь с щемящей болью пишет о гибели матери Михаила Александровича в страшную минуту, когда фашисты бомбили дом Шолохова и переправу…

Шли годы… 1948-й. В «Литературной газете» приветствие М. А. Шолохова в связи с юбилеем друга: «Дорогой Александр Серафимович! По-сыновьи крепко обнимаю Вас. Как и миллионы Ваших читателей, всегда думаю о Вашей жизни с любовью, теплотой, благодарностью».

1949-й. Январь. Уходит из жизни один из зачинателей советской литературы. Газеты помещают траурные материалы. В числе подписавших некролог соратников и единомышленников-друзей Серафимовича имя Шолохова.