Перстень с поля Куликова... Хроники шести судеб [2-е изд., доп.]

Но вот постепенно, чем больше знакомился с публикациями о М. А. Шолохове, стало кое-что собираться. Обнаруживалось это и в московских изданиях, не все из которых, увы, вышли массовыми тиражами, и в местных газетах и журналах, тоже не попавших в широкий читательский оборот. Потому-то и решаюсь сейчас использовать некоторую часть разысканного.

Наставник и учитель в литературе… Какие же нужны качества и свойства для человека, которому предопределена такая многотрудная участь?

«Я люблю молодежь… И смотрю на молодежь с надеждой, как на яблоню в цвету, когда ждешь от нее первых плодов». Это слова М. А. Шолохова. Так он сказал о своих молодых в литературе современниках.

Да, добр, однако это вовсе не значит, что отношение к подопечным всепрощающе умильно. Он дружелюбен, не завистлив и, как некогда Серафимович, чуток к зарождающемуся таланту. Но — обязательно подчеркнем это! — никогда не боялся выразить свое мнение о творческих недостатках прямо, а если нужно было, то и резко. Он понимал, что в литературе помогает только правда, пусть нелицеприятная и на первый взгляд даже обидная. Гвозди критики забивал по самую шляпку. Эта черта характера давно уже всем известна хотя бы по статьям и речам. Тем более его строгая справедливость становилась известной литературным соратникам. Знал о ней и Николай Островский. В 1936 году он пишет в Вешенскую: «Я хочу прислать тебе рукопись первого тома „Рожденные бурей“, но только с одним условием, чтобы ты прочел и сказал то, что думаешь о сем сочинении. Только по честности, если не нравится, так и крой: „Кисель, дескать, не сладкий и не горький“. Одним словом, как говорили в 20-м году, „мура“. Знаешь, Миша, ищу честного человека, который бы покрыл прямо в лицо. Наша братия, писатели, разучились говорить по душам, а друзья боятся обидеть. И это нехорошо. Хвалить — это только портить человека. Даже крепкую натуру можно сбить с пути истинного, захваливая до бесчувствия. Настоящие друзья должны говорить правду, как бы ни была остра, и писать надо больше о недостатках, чем о хорошем, — за хорошее народ ругать не будет. Вот, Миша, ты и возьми рукопись в переплет».[45]

Письмо Шолохова начинающему: «Если ты умеешь отличить хорошее от плохого — плохое надо либо выбросить, либо исправить. А уметь это ты должен делать потому, что без этого умения не стоит и писать».

Еще одно письмо — земляку, поэту (интересный штрих. В безграничном доверии к Шолохову, к его знаниям и вкусу ему посылают на отзыв даже поэзию): «Стихи слабы еще. Лучше изучайте родной язык, побольше читайте — и прежде всего русских классиков».

Зол был и саркастичен, если сталкивался с бездарностью или недобросовестностью. Однажды пишет: «Прежде чем чеботарь чирики шьет, он учится щетину в дратву всучивать…» Мысль ясна: не познав азов литературного профессионализма, не стать настоящим писателем…

В том же 1939 году к Шолохову попадает один рассказ. Он прочитан, как всегда, внимательно и доброжелательно. И автор получает ответ.

Думаю, что эта, как принято говорить в писательской среде, закрытая рецензия широко открывает нам блестящие качества Шолохова-педагога. Сам погружен в творчество, большая общественная работа (к этому времени он, для примера, уже избран депутатом Верховного Совета СССР), предельная перегрузка своими и чужими заботами, но нашел время для серьезного разбора, как думаю, типических ошибок многих начинающих литераторов. Прочтем этот отзыв. Убежден, что он ничуть не устарел и поучителен до сих пор:

«„Молодая старость“ — по сути — не рассказ. Скорее это очерк, по характеру своему близкий к обычному типу газетных очерков, смахивающих на плохую фотографию. Согласитесь, что для показа старика недостаточно повторяющегося упоминания о „белой пушистой бороде“, точно так же недостаточно для описания его переживаний вычурной и надуманной фразы: „Неужели я уже в плену дряхлой и т. д. … старости?“ Все это говорит о бедности Ваших изобразительных средств, о неумении нарисовать внешний и внутренний облик человека, о примитивизме, у которого Вы (выражаясь Вашим стилем) находитесь в плену.

В рассказе-очерке почти целиком отсутствует диалог. Это омертвляет рассказ, лишает его живого звучания слов. Неблагополучно у Вас и с языком: не очень-то Вы скупитесь, и там, где можно двумя фразами показать движение или позу человека, — Вы тратите на изображение десять фраз.

Все это обычные недостатки всех начинающих, и самым верным способом избавиться от них является внимательная и вдумчивая учеба на лучших образцах — произведениях прежних и нынешних рассказчиков. В „Новом мире“ на этот год найдите рассказы Диковского. Присмотритесь, как он строит сюжет и дает описание. Надо бы Вам почитать кое-кого из западных писателей, например Хемингуэя, О. Генри. Все они превосходные мастера рассказа, и очень невредно поучиться у них».

И после войны продолжает «возиться» с молодежью. Вот одно из писем 1951 года начинающему писателю — прочтем его с некоторыми сокращениями: «…Над рассказом надо еще поработать и не только над стилем, но и над строением произведения.