Перстень с поля Куликова... Хроники шести судеб [2-е изд., доп.]

«Железный поток» неминуемо должен был вызвать у Шолохова особое уважение. Новичок в литературе, но не новичок в революционной борьбе, он разделял идейные позиции и устремления Серафимовича. Главный герой романа — народ. Это, несомненно, притягивало и было глубоко осмыслено будущим гениальным живописцем народных судеб. Роман выявил немало нового в чисто профессиональном смысле — сюжет, язык, расстановка персонажей… И это было поучительно ему, формирующемуся новатору. Уроки романа восприняты надолго. «„Железный поток“ Серафимовича, — размышлял позднее М. А. Шолохов, — навсегда вошел в железный фонд советской литературы. Из всего, что написано нашим дорогим земляком, этот роман особенно дорог нам. Дорог тем, что наряду с фурмановским „Мятежом“ в „Железном потоке“ впервые блистательно описаны первые люди революции, и описаны они „изнутри“, с любовью и благодарностью к тем героям, которые шагали в первых рядах бойцов за Советскую власть, за великое дело коммунизма». И еще урок — на всю жизнь! — извлеченный начинающим писателем из творчества учителя: «В наше время жизнь со всей наглядностью показала, что в народных массах живет и сохраняет право на дальнейшую жизнь только то искусство, которое служит интересам народа».

Итак, верстка книги — первой книги! — юного Шолохова в руках маститого писателя. Итак, путь рассказов Шолохова к читателям, его вхождение в литературу связаны и в определенном смысле зависят сейчас от А. С. Серафимовича. Нетрудно представить, как ждет начинающий писатель приговора.

«Все данные за то, что Шолохов развертывается в ценного писателя…» Таков приговор, таково благословение, высказанные публично в заключительных строчках предисловия Серафимовича к книге «Донские рассказы».

«Как степной цветок, живым пятном встают рассказы т. Шолохова. Просто, ярко рассказываемое чувствуешь — перед глазами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество. Сжато, и эта сжатость полна жизни, напряжения и правды.

Чувство меры в острых моментах, и оттого они пронизывают. Огромное знание того, о чем рассказывает. Тонкий схватывающий глаз. Умение выбрать из многих признаков наихарактернейшие.

Все данные за то, что т. Шолохов развертывается в ценного писателя, — только учиться, только работать над каждой вещью, не торопиться».

Как запало благословение в память! Совсем недаром сложилось в народе — «Не век жить, а век поминать». «Никогда не забуду 1925 год, когда Серафимович, ознакомившись с первым сборником моих рассказов, не только написал к нему теплое предисловие, но и захотел повидаться со мною… Советовал работать серьезно над каждой вещью, не торопиться. Наказ я старался всегда выполнять». Эти слова он выскажет спустя много лет — на 75-летнем юбилее давнего друга. Причем, предполагаю, не только в личную благодарность, но и, продолжая его воздействие, передал — бережно — мудрый совет учителя новой писательской поросли.

Будем откровенны: далеко не каждому дано по самой первой книге начинающего писателя разглядеть талант, тем более столь проницательно заглянуть в его будущее, поверить в него. И не просто поверить, но — в случае необходимости — подставить надежное плечо и надежно защитить, заступиться. Это к тому, что один из видных и влиятельных в ту пору критиков умудрился углядеть в первых шолоховских рассказах ни мало ни много, но отклонение «от стиля пролетарской литературы».

Вот отчего авторитет Серафимовича — непререкаемый, заслуженный, общеизвестный — в оценках первых шагов Шолохова оказался столь кстати. Но добавим важное: совсем не случайно уверенно-прозорливое предисловие было написано Серафимовичем. Надо знать, как он, словно соревнуясь с Горьким, отдавал всего себя воспитанию молодых творческих сил, подчас решительно жертвуя собственными планами, подчас ради чужих вещей откладывая собственные…

Огромные вороха рукописей — рабочего, крестьянского, солдатского творчества вручают ему, известинцу, заведующему отделом литературы, в самые первые дни и недели новой власти. В кипенье идейных и творческих страстей рождаются в первые ее годы всевозможные литературные объединения и кружки молодых писателей. И снова Серафимович всецело отдается им, хотя и без того живет предельно насыщенной жизнью: занимает многохлопотные посты и в Наркомпросе — заведующий литотделом, и в Московской ассоциации пролетарских писателей — председатель, и в журнале «Октябрь» — главный редактор. Он руководитель до сих пор памятных и «Вагранки», и молодогвардейского объединения, и литкружка в газете «Рабочая Москва», той, что ныне именуется «Московской правдой».